В результате после долгих торгов удалось сбить цену почти на миллион франков, да еще и заставить владельца провести немалые работы по благоустройству территории (где-то 13–14 гектаров). Ему пришлось возводить новую солидную ограду, на месте старой оранжереи построить комфортабельный кинотеатр, заасфальтировать многочисленные тропинки, реставрировать ряд подсобных хозяйственных помещений и т. п. На участке находился небольшой пруд с островком посредине. На нем возвели симпатичную беседку и перебросили мостик «на сушу». Из Брюнуа переселили по новому адресу шесть проживавших там лебедей. Прихватили из старого поместья и статую тяжеленного мраморного льва на постаменте. Перевозили его собственными силами и намаялись изрядно: он чуть не проломил пол посольского грузовичка и едва не придавил парочку нерасторопных рабочих.
Само здание, стилизованное под небольшой старинный замок с башенкой, в особом ремонте не нуждалось. Переделали только полуподвальное помещение, где раньше хранился урожай из обширного сада с фруктовыми деревьями. Там построили сауну и целиком отделанный деревом зал с мангалом для шашлыков. Всю имевшуюся обстановку: мебель, светильники и прочее бывший хозяин оставил за нами. Первым французским гостем, посетившим эту загородную резиденцию советского посла, стал Ж. К. Аарон с семьей. И здесь снова придется сделать маленькое отступление.
Когда я передал ему приглашение приехать к нам на Гренель для личного знакомства с послом, он прибыл туда со своим коммерческим директором Менаром де Шалем (надо же, как меня «достала» вся эта история – до сих пор разные фамилии помню). Последний исполнял и функции водителя маленькой автомашины, из которой с большим трудом выбрался Аарон – его рост был где-то под два метра. И надо же было такому случиться, что Абрасимов вышел из кабинета и через окно увидел эту сцену.
– Ты кого ко мне привел? – набросился он на меня, – разве солидные люди на таких машинюшках ездят!? Это от него мы миллионы собираемся получить? У него даже шофера собственного нет!
Правда, после моих объяснений, что я проверял личность потенциального покупателя через различные источники, включая экономический отдел ЦК компартии Франции, он немного успокоился. Но и при дальнейших встречах, а они всегда проходили по подобному сценарию, по-прежнему слегка недоумевал – что это за скромность такая непонятная?
А теперь вернемся к тому воскресному утру, когда мы поджидали гостя на неофициальный дружеский завтрак в Марль-ан-Бри. В назначенное время к дому подкатил роскошный белый «роллс-ройс». Из него вылез водитель в расшитой золотом униформе и фуражке и почтительно распахнул заднюю дверь. Оттуда сначала выпрыгнули две борзые и лишь затем появился сам Аарон с женой и детьми. Так что сами видите – понятия о скромности у разных людей в разное время тоже бывают разные. Во время завтрака произошел, в частности, такой шутливый разговор:
– Если вам, господин посол, в какой-то момент надоест служба вашего помощника, – сказал Аарон, – дайте мне знать. У меня для Юрия всегда найдется место агента по купле – продаже недвижимого имущества.
В определенной мере шуточка эта оказалась пророческой. Из посольства меня не уволили, а вот мои похождения с недвижимостью на этом не закончились. Денег-то теперь было с излишком. И у Абрасимова появилась новая задумка: а не прикупить ли нам еще одну «дачку» на атлантическом побережье Франции? И снова я отправился по агентствам изучать сначала фотографии подходящих объектов, а затем путешествовать по различным местечкам для детального ознакомления с ними. По уже отлаженной схеме опять отобрал три варианта, которые были показаны послу. Он остановил свой выбор на вилле «Альбатрос», расположенной на окраине знаменитого курортного городка Довиля. От Парижа до него около трех часов езды.
Опять начался затяжной процесс по снижению первоначально запрашиваемой цены, к которому был подключен и один из советников посольства. Прежние заготовки в данном случае не подходили. Владелицей виллы была весьма пожилая вдова бургундского виноторговца. Никакими делами она не занималась, и отправлять ее в Москву было не за чем. Да, боюсь, и перелеты ей тогда были уже не по силам. Так что пришлось просто долго и нудно торговаться. Поначалу хозяйка запросила три миллиона франков за пустой дом (имевшуюся там мебель она собиралась вывезти или получить за нее отдельную плату). В итоге уговорили ее продать виллу вместе со всей обстановкой за два с чем-то миллиона франков.
Единственное, что она собиралась забрать, помимо личных вещей, была семейная винотека, хранившаяся в подвале виллы. Посол отнесся к этому равнодушно – пускай, мол, увозит свое вино на здоровье. Когда все детали сделки были утрясены, мы с завхозом на его пикапчике отправились в Довиль принимать ключи от приобретаемого имущества. Там нас ожидала грустная владелица – расставаться с «Альбатросом» ей, конечно, не хотелось. Но что поделаешь, муж умер, дети выросли и разъехались по разным краям, а содержать виллу для себя одной ей было уже не под силу. Отдала она нам ключи и неожиданно сказала:
– Знаете, Юри́, я в итоге решила не возиться с вывозом вина – у меня его особо и пить-то некому. Хоть вы со своей бесконечной торговлей и потрепали мне немало нервов, в чем-то вы мне все равно симпатичны. Так что, Бог с вами, забирайте вино сами – я вам его дарю.
Поначалу я даже слегка растерялся от такого широкого жеста. Осматривая подвалы, я, естественно, видел это вино и даже на глазок прикинул его количество: где-то около двухсот бутылок. Потом начал быстренько соображать, а что я скажу об этом послу. Можно, разумеется, просто умолчать. Он и так уже знает, что вина на вилле не будет. Но на следующий день вдова должна была отправиться в Париж для подписания купчей и там встретиться с Абрасимовым. А вдруг она упомянет об этом подарочке? Возможную реакцию шефа я мог себе легко представить. После краткого размышления я нашел следующий выход:
– Огромное спасибо, мадам, я очень тронут вашим вниманием и благодарен за щедрый дар. Но ведь покупателем виллы являюсь не я, а посол. Видимо, было бы более правильным подарить большую часть вина именно ему. Как я видел вскользь, у вас порядка сотни бутылок, поэтому, скажем, – ему – 80, а мне то, что останется.
– Мне казалось, что бутылок там побольше, впрочем, разумеется, я не считала. В общем, так, поступайте, как считаете нужным. Мое дело было предложить вино вам.
Мы получили ключи, одним из них открыли погреб и загрузили вино в машину. Вот где пригодился пикап завхоза – на обычной легковушке мы бы его увезти не смогли. Вернувшись в Париж, сообщил послу о том, что ему подарили 80 бутылок бургундского, а остаток хозяйка хотела бы презентовать мне.
– Забирай, – милостиво разрешил шеф, – заслужил.
Подаренное вино разошлось быстро. Поделился им и с завхозом, и с советником, помогавшим в покупке, и просто с друзьями, не имевшими к ней никакого отношения. Больше лично мне заниматься куплей-продажей дач не довелось. Остававшийся неизрасходованным миллион франков мы с бухгалтером буквально на коленях умолили Петра Андреевича зачислить на статью государственных доходов. Сам же он все порывался прибрести еще что-нибудь, хотя до нас уже доходили слухи, что в МИДе мечут гром и молнии по поводу самоуправства посла. Но еще одну бартерную сделку Абрасимов все-таки совершил. Ею непосредственно занимался не я, а мой коллега по протокольной службе, но вкратце упомяну и о ней.
