Но особенно щедрые подарки Надя Леже преподносила все-таки не отдельно взятым личностям, а своей, как теперь любят говорить, исторической родине. С техническими вопросами их доставки к месту назначения мне пришлось немало позаниматься. Прежде всего упомяну о шестидесяти мозаичных портретах (в основном русских и французских деятелей культуры), изготовленных по ее рисункам и подаренных советским музеям. Каждый из них был размером примерно 3 на 4 метра и весил где-то под тонну, а может, и больше. Для их транспортировки в Москву пришлось организовывать специальные чартерные рейсы грузовых самолетов.
Определенное недоумение поначалу у меня вызвало намерение Надежды Петровны заказать для передачи в дар нашей стране более двух тысяч высококачественных (исполненных на холсте) репродукций картин из Лувра. Это была весьма дорогостоящая затея. Я даже робко поинтересовался у нее: а не будет ли проще купить на эту сумму какой-нибудь подлинник?
– Нет, Юра, – последовало ее разъяснение. – Я хочу, чтобы максимально большое количество советских людей, прежде всего школьников, смогли, пусть хоть в копиях, познакомиться с мировыми шедеврами, хранящимися в Лувре.
Видимо, она была права. В те времена немногие наши соотечественники могли взглянуть на них в оригинале. Насколько мне известно, передвижная выставка из подаренной Леже коллекции репродукций успешно экспонировалась во многих городах Советского Союза. Что касается подлинников, то в музее изобразительных искусств имени Пушкина в Москве выставлено несколько картин Фернана и Нади Леже, подаренные их авторами.
Надо признать, что Абрасимов весьма высоко ценил вклад Надежды Петровны Леже в развитие советско-французской дружбы. Именно с такой формулировкой она была награждена в 1972 году, по представлению посла СССР во Франции, орденом Трудового Красного Знамени. Мало того, наш посол после этого активно «лоббировал», чтобы и французы в свою очередь как-то отметили этот вклад. В результате французская художница Надя Леже стала кавалером ордена Почетного Легиона.
Когда я вернулся в свою вторую командировку в наше постпредство при ЮНЕСКО в Париже в конце октября 1982 года, то вскоре начал наводить справки: как там Надежда Петровна? Ответ был неутешительным – давно и тяжело больна. Спустя некоторое время, а точнее в день нашего национального праздника – 7 ноября – отправился на государственный прием в посольство. Проходил он в мало знакомом мне новом здании на бульваре Ланн. Другие помещения, другие интерьеры и художественное оформление. Правда, как и раньше присланных цветов было в изобилии. Но навсегда запомнившейся мне огромной корзины от Н. П. Леже, увы, уже не было. Да и как ей было быть – именно в этот день Надежда Петровна ушла из жизни, которую она так любила.
Этюд в янтарных тонах
Такое слегка таинственно-лирическое название, попахивающее плагиатом (припомните первый рассказ о Шерлоке Холмсе), я решил дать этой главе. Не будем долго интриговать читателя и сразу скажем: речь в ней пойдет не о детективных загадках и приключениях, а целиком о коньяке и только о нем. И для начала, видимо, надо кратко пояснить, с чего же это вдруг автор собрался излагать свои досужие размышления на данную весьма многогранную тему.
«А есть у него на то весомые основания?» – строго спрашиваю я сам у себя. Ведь этому благороднейшему напитку французского происхождения многочисленные мэтры-специалисты и умудренные знатоки-любители уже посвятили тысячи страниц восторженных отзывов и ученых мнений. Я же трезво (подходящее наречие!) оценивая свои познания, должен откровенно признать, что на звание подлинного эксперта в этой области, увы, пока еще не дотягиваю.
Нет, нет, не поймите меня превратно. Теоретически по части коньячного производства я вроде бы подкован весьма недурно. Конечно, и прочитано было немало, но главное – посчастливилось побывать в самом городе Коньяке и окрестностях, посмотреть на все своими глазами, позадавать интересующие меня вопросы и получить подробную информацию, как говорится, из первых рук.
При всей присущей мне с детства скромности (некоторые в этом вроде бы сомневаются, но это их проблемы) осмелюсь утверждать, что и с практикой употребления этого напитка все также сложилось достаточно неплохо. Поверьте на слово, за более чем сорокалетнюю дипломатическую службу отведать этого самого коньячка, что уж тут греха таить, довелось-таки изрядно. В суммарном исчислении, разумеется.
«Так в чем же загвоздка? – имеет право возмутиться читатель. – Откуда эти сомнения, чего еще ему не хватает? Теорию якобы изучил досконально, коньяка, если не врет, выпил не одну бочку, а на истинного эксперта, по собственным словам, так и не тянет. Бестолковый, однако».
Последнее утверждение, пожалуй, и оспаривать не возьмусь. Но слегка оправдаться все-таки попробую.
Дело, видите ли, в том, что больно уж это сложный, утонченный и деликатный напиток – настоящий коньяк. Он вбирает в себя широчайшую гамму вкусовых тонов и полутонов, ароматических нюансов и едва различимых характерных признаков. Уверен, чтобы в нем действительно глубоко и безупречно разбираться, необходим своего рода врожденный или по крайней мере приобретенный талант. Иногда, правда, как сами увидите, ошибаются и признанные специалисты, чей авторитет по сей части вроде бы выглядел непогрешимым.
К тому же определенным утешением для меня является и то, что значительное количество людей, по всей видимости, знает о коньяке гораздо меньше, чем я. К ним прежде всего и обращены эти строки. А не то, не дай Бог, заглянут они в «Кулинарный словарь» В. В. Похлебкина и вычитают там следующий перл: «Коньяки до двух лет выдержки называются во Франции арманьяками, и в этом случае время выдержки не указывается». Для меня до сих пор остается загадкой, откуда, из каких источников в целом-то весьма уважаемый мной мэтр смог почерпнуть подобный бред. Ну, а кроме того, у меня есть в «загашнике» и несколько забавных историй из собственного коньячного опыта. Но, обо всем по порядку.
Начнем, пожалуй, с определений. О каком напитке, собственно говоря, пойдет речь? Вопрос отнюдь не праздный. Различных суждений и взаимоисключающих мнений по этому поводу более чем достаточно.
Давайте заглянем в наши толковые словари, посмотрим, что же они полагают на сей счет. Совсем коротко у С. И. Ожегова: «Коньяк – напиток из виноградного спирта». Чуть подробнее в кратком энциклопедическом словаре: «Крепкий спиртной напиток (от названия г. Коньяк), изготовленный из коньячного спирта, получаемого преимущественно перегонкой белых сухих виноградных вин, с последующей выдержкой его в дубовых бочках».
Ну, а теперь возьмем французский «Ларусс». Там тоже особых технологических тонкостей не приводится, но зато твердо уточняется, что это «высоко ценимый» крепкий спиртной напиток, «произведенный в Коньяке и прилегающих к нему районах департамента Шаранта» (курсив мой – Ю. К.). Если быть действительно объективным, то с таким утверждением трудно не согласиться. Ведь даже в других местах во Франции, кроме как в тех, что указаны в «Ларуссе», собственно «коньяк» не производится. Есть и там аналогичные, зачастую весьма знаменитые напитки, но они носят уже другие названия, как, например, упомянутый нами пока всуе арманьяк.
