Текло оно прямо-таки бурным потоком и, само собой разумеется, только в чистом виде, без «оскорбления» его достоинства добавлением воды или льда. Все это происходило под аккомпанемент нескончаемых речей – тостов, которые практически все выступающие зачитывали по бумажке. Я же свой «проникновенный спич» произнес без оной. Говорил о том, как Бернса уважают в нашей стране, рассказывал о переводах его стихотворений С. Я. Маршаком и даже с чувством прочитал на русском несколько отрывков из них, чтобы присутствующие, пусть даже и не понимая, послушали, как они звучат на языке Пушкина. Должен похвастаться, что Кэролайн – так звали того самого посла – канадскую шотландку под конец пристыдила своих компатриотов:
– Мне очень жалко и обидно, что все мы, включая и меня саму, произносили свои тосты по заранее написанным текстам. За одним-единственным исключением – только советский посол, для которого английский язык является иностранным, сделал это, не заглядывая в шпаргалку.
Как уже случалось, вновь сошлюсь на жену, она там присутствовала и может под присягой подтвердить, что приведенное высказывание Кэролайн, конечно, не является дословной цитатой, но полностью соответствует его содержанию. Потом в ходе этого долгого вечера, впрочем, пролетевшего незаметно, были и театрализованные представления, и зажигательные народные танцы. Разошлись мы где-то уже под утро. А на следующий год я получил приглашение на аналогичное празднество как бы уже «автоматом» – в качестве «почетного члена» шотландского землячества. На этом закончу повествование о своем триумфе и расскажу ранее обещанное о своем позоре.
Произошел этот случай незадолго до нашего отъезда в Югославию. Появились в Москве как-то наши «парижане» – сестра с мужем, которые перед этим провели часть отпуска, мотаясь на машине по всей Шотландии. И мой зять, которому я шурин, с гордостью заявил:
– Вот теперь-то, наконец, я существенно пополнил свои познания относительно виски. Мы посетили несколько производящих их фирм, прослушали ряд лекций, которые, как сами понимаете, сопровождались практическими «семинарами». Так что спрашивайте – отвечаем.
Выслушал я внимательно детально изложенный отчет об увиденном и попробованном, и у меня зародились сомнения: а вот смогу я сам «вслепую» определить, какой сорт виски мне предлагают. Без долгих колебаний порешили проверить это в ходе научного эксперимента, не откладывая его в долгий ящик. Благо у меня в тот момент оказался в наличии неплохой запас этого напитка, в частности от вышеупомянутого «Джонни Уокера». Извлек из него несколько разных бутылок: «красные», «черные», «Свинг» и «голубые» (последние я незадолго до этого впервые получил в подарок от одного приятеля).
Далее достали тонкие коньячные бокалы, которые, как мне представлялось, лучше всего подходили для предстоящей деликатной операции. В обычные же стаканы налили чистой воды – прополаскивать рот после каждой пробы. Перед присутствовавшим при всем этом безобразии племянником Филиппом, а на его ответственное отношение к порученному делу можно полностью положиться, была поставлена следующая задача: налить в каждый бокал по небольшой порции виски и поставить их на пронумерованные подставки, тщательно записав в блокноте, какой сорт расположен на каком номере.
Когда все было готово, приступили к непосредственной дегустации, в которой приняли участие и женщины. Как и положено, сначала внимательно изучали цвет, затем вдыхали аромат и лишь потом отпивали крошечный глоточек, задерживая его во рту, чтобы полнее ощутить всю вкусовую гамму. По итогам проделанной работы каждый отмечал на своем листке бумаги, под каким номером находится тот или иной сорт. По окончании всей процедуры сличили свое мнение с тем, что было записано у Филиппа.
Результаты были таковы: я, правильно определив «черные» и «Свинг», умудрился перепутать ординарные «красные» со знаменитыми элитарными «голубыми»! Слабым утешением было лишь то, что объехавший всю Шотландию Александр Николаевич совершил ту же ошибку, да вдобавок не справился и с двумя другими сортами. Выиграла же конкурс моя жена, которая точно угадала все четыре. Она, правда, до сих пор гневно протестует, когда я употребляю глагол «угадала», утверждая, что сделала свой выбор совершенно осмысленно, опираясь не на богатый опыт употребления виски, а свои знания профессионала химика.
На этом с данным напитком, подаваемым на аперитив (хотя настоящим английским джентльменам дворецкий приносит его и перед сном, но куда нам за ними гнаться), мы расстаемся и переходим к другому – джину, в обиходе называемому можжевеловой водкой. Традиционными странами его производства являются Англия и Голландия, но в наши дни «гонят» повсюду, не исключая и Россию. В молодости джин с тоником и льдом, с добавленным туда кружочком лимона, а иногда и чуть-чуть горьковатым «Кампари», мне очень нравился. Но с годами я к нему заметно охладел и лишь изредка вспоминаю о его существовании в жаркую пору.
Не знаю даже, что интересного можно рассказать об этом напитке. Он, в частности, используется для приготовления коктейлей, наиболее известным из которых является «сухой мартини». В шейкере с мелко наколотым льдом взбивается в равной пропорции джин и вермут одноименного названия. Затем он разливается в конусообразные бокалы на высокой ножке, куда кладется одна-единственная зеленая маслинка. Бывают и другие варианты этого коктейля, возможно, вы припоминаете, что некий секретный агент, носящий номер «007», предпочитал заменять в нем джин нашей водкой, приговаривая: «Смешать, но не взбалтывать».
Сам по себе, т. е. в чистом виде, джин обычно не употребляется, хотя чего в жизни не случается, особенно с русским человеком. Есть у нас с «за глаза» иногда называемым КГБ (Карасиным Григорием Борисовичем, который, в общем-то, и сам в шутливом настроении охотно пользуется этим «псевдонимом») одна памятная история, где джин тоже сыграл свою роль, правда, весьма незначительную. Но, пусть и притянув его за уши, о самой этой эпопее, пользуясь случаем, все же хочется поведать читателю. Связанные с ней перипетии воистину заслуживают пера античного автора. Но такового, к сожалению, под боком не обнаруживается, а посему возьму эту ответственную миссию на себя грешного.
Всем известно, что оружие, сколь ни прискорбен сей факт, было во все времена и остается до сих пор также разновидностью экспортно-импортного товара. В наши дни о каждой крупной сделке в этой области открыто публикуются чуть ли не все детали, связанные с ней: кому, что и за сколько продали. Поэтому, думаю, не выдам большого государственного секрета, если упомяну, что где-то в начале семидесятых годов мы согласились поставить незначительную по международным масштабам партию «Калашниковых» для нужд немногочисленной гамбийской армии. На тот самый момент это, понятно, держалось в глубокой тайне.
Переговоры и подписание соответствующего соглашения на этот счет произошли еще до моего приезда в Сенегал в 1975 году. Но сама поставка специмущества по каким-то техническим причинам несколько затянулась, что слегка беспокоило нетерпеливых гамбийцев. И вот, наконец, как-то под вечер получаем депешу, что сухогруз «Юный ленинец» с ожидаемым грузом в ближайшие день-два должен прибыть в порт Банджула. Посольству же поручается принять участие в его передаче гамбийской стороне. Мы с Григорием быстренько собрались и, прихватив за компанию его жену Ольгу, рано утром спешно отбыли в Гамбию. С нами поехал также экономсоветник Виталий Баранов – тогда непосредственной торговлей оружием занимался Госкомитет по экономическим связям, сотрудником которого он и являлся.
