Обычно к плановым поездкам в Гамбию мы готовились довольно обстоятельно: получали в бухгалтерии аванс на предстоящие служебные расходы, а также командировочные. Закупали в Дакаре кое-какие виды продовольствия, которых в этой крошечной стране либо вообще не было, либо стоили они невообразимо дорого. Иногда посол расщедривался, и завхоз выдавал нам некоторое количество представительских продуктов и напитков. На этот же раз уезжали в такой спешке, что ничего этого не сделали. Да к тому же исходили из того, что пробудем там в силу единственной поставленной перед нами задачи совсем недолго: сутки, максимум двое.
Прибыли в Банджул, расположились в арендуемой там посольством на постоянной основе квартире. Состояла она из большого зала, где размещались гостиная и столовая, трех спален и кухни. Обходилось все это гораздо дешевле, чем регулярно снимать номера в гостинице. К тому же и готовить было можно «дома», а не питаться в ресторанах или в сухомятку. В наше отсутствие за порядком в ней следила местная девушка, отзывавшаяся на имя Дуня. Как ее звали по-настоящему, равно и сколько ей было годков на самом деле, никто не ведал. Ни английского, ни русского она не знала, общались мы с ней жестами, но она все прекрасно понимала и любое задание по хозяйству исполняла споро и качественно.
Ну, а далее началось действо, отдаленно напоминавшее сюжеты двух известных полотен В. М. Васнецова. Трое мужчин чуть ли не каждый битый час выезжали на удлиненный мыс и, приложив руку ко лбу, как Илья Муромец на картине «Богатыри», пристально всматривались в океанские дали – не плывет ли там «Юный ленинец»? А часто остававшаяся в грустном одиночестве Оля вполне напоминала персонаж другой картины того же автора – «Аленушка». Проходит пара дней, а от нашего грузового корабля ни слуху, ни духу.
Вроде бы настала пора связаться с посольством в Дакаре. И надо же было такому случиться, что именно в это время в Гамбии выходит из строя телефонный узел. Почта-телеграф исправно работали, но можно ли воспользоваться этим каналом? Миссия-то у нас все же была секретная. По телефону бы как-то объяснились на «птичьем языке», а тут письменные следы оставлять придется. Долго ломали головы и в конце-концов порешили все же отправить «шифрованную» телеграмму.
Содержание ее было приблизительно таким: «Ждем бабушку, а она что-то не приезжает. Что делать дальше?» Роман В. О. Богомолова «В августе сорок первого» нам еще в ту пору был неизвестен, так что, сами того не ведая, избрали условной фразой почти такую, которая позднее стала знаменитой. Написали этот текст т. н. «клером» – на русском языке латинскими буквами. Ответ не заставил себя ждать, также клером пришло: «Бабушка немного приболела, продолжайте ждать, скоро будет».
Это «скоро» растянулось еще на несколько суток. У нас стали возникать трудности чисто практического порядка. Взятую впопыхах единственную рубашку и смену бельишка можно было еще постирать и в гамбийских условиях, благо и Дуня всегда была рада помочь. Но ведь к тому же и кушать как-то хотелось, а наши скромные финансы, как звучит в популярной песне, начали «петь романсы». В конечном итоге истратились мы до такой степени, что пришлось пойти, можно сказать, на мелкое хозяйственное «преступление».
На кухне у нас имелась казенная газовая плита, работавшая от прилагавшегося к ней баллона. Обычно, когда газ в нем заканчивался, мы отдавали его в обменный пункт и забирали уже наполненный. Однако пару раз прямой обмен по каким-то причинам не получался и мы без сдачи старого покупали новый баллон, а пустые оставались как бы в резерве. В сложившихся катастрофических обстоятельствах пришлось этот «стратегический запас» продать за наличные, которые пошли на приобретение скудного провианта. Срок давности содеянного давно истек, так что теперь можно и покаяться за нанесенный государству не столь уж значительный материальный ущерб.
А сейчас мы, наконец, добрались и до джина, послужившего поводом для описания этой еще не окончившейся истории. В гамбийской квартире у нас всегда хранилось несколько бутылочек каких-нибудь напитков из личных припасов или оставшихся полностью неизрасходованными от проведения протокольных мероприятий. Было их не так много, и за первые дни они как-то незаметно исчезли. Осталось только две-три бутылки той самой «можжевеловки», при этом лишних средств, необходимых для покупки такого излишества, как тоник, уже явно не хватало. Вот и пришлось употреблять ее под нашу скромную закуску в чистом виде на манер водки. Не могу исключить, что именно после этого случая я надолго и охладел к этому напитку.
Согласно русской пословице нет ничего хуже, чем ждать и догонять. В справедливости этой народной мудрости мы полностью убедились на собственном опыте. Слегка одичавшие от вынужденного безделья, мы почти отчаялись, что когда-нибудь вернемся в Дакар. Но в один поздний вечер столь ожидаемая встреча все-таки состоялась. Мы просто выехали прогуляться перед сном, когда, о чудо, перед нашим взором предстал величаво входивший в маленький порт Банджула огромный корабль, высотой напоминавший многоэтажный дом. На черном как смоль борту издалека были видны крупные белые буквы: «Юный ленинец». Нашему ликованию не было предела. Как выяснилось позднее, «бабушка» на пути к Гамбии попала в сильнейший многодневный шторм, который и помешал ее своевременному прибытию.
После того как гигантский сухогруз плавно пришвартовался, по быстро спущенному трапу поднялись наверх. Представились капитану, обговорили с ним все детали предстоящей операции по передаче гамбийцам доставленного специмущества. Сама по себе она много времени не отняла, т. к. непосредственно выгрузку «калашей» осуществили наши, привычные к этому делу, моряки. Затем продолжили общение с капитаном уже в не официальной обстановке. Человеком он оказался очень веселым и общительным, габаритами покрупнее, чем мы с Гришей, хотя нас тоже к «заморышам» отнести можно было бы с большой натяжкой. На следующий день у команды был запланирован отдых, поэтому договорились, что повозим старших офицеров по Банджулу и окрестностям. Что и было сделано.
Познакомившись поближе с капитаном, быстро прониклись взаимной симпатией друг к другу. Получили, в частности, от него приглашение отобедать вместе на корабле. При этом, как было подчеркнуто, в знак особого уважения ко вновь приобретенным друзьям, капитан берется лично приготовить «тройную» уху по своему фирменному рецепту. Это был действительно незабываемый эпизод.
Расположились мы в кабинете капитана, вооружившись стаканами с каким-то напитком, точно не помню, с каким, но уж факт, что не с джином. Сам капитан восседал за своим письменным столом, на котором был установлен селекторный аппарат громкой связи. По нему отдавались соответствующие команды, а также рапорты об их исполнении:
– Вода закипела, товарищ капитан!
– Хорошо, закладывайте первую партию мелкой рыбешки и варите ее минут пять на медленном огне.
– Пять минут прошло, товарищ капитан!
– Ладно, сейчас выловите эту рыбу шумовкой и выбросьте ее к такой-то матери. Теперь положите ту, что покрупней, с верхней полки левого холодильника.
И так продолжалось до самой финальной стадии с детальным перечислением того, когда снять пену, когда посолить, когда добавить такие-то специи и прочие необходимые ингредиенты. Что ж, надо признать, «лично» сваренная капитаном уха получилась отменной. Далее обед плавно перешел в ужин, который корабельный кок готовил уже самостоятельно. Разошлись, понятно, поздненько. А на следующее утро перед отходом «Юного ленинца» на нем чуть было не вспыхнул стихийный бунт.
