Первым, чье имя осталось в хрониках, был Бихафарид, бывший зороастриец, который объявился в Нишапуре около 749 года, называя себя пророком. Мало что известно о его прежней жизни, за исключением того, что он провел несколько лет в Китае, где, возможно, торговал. Главное сопротивление ему исходило даже не от мусульман, безразлично отнесшихся к его движению, а от ортодоксальных зороастрийцев, в особенности духовенства, которое обратилось к Аббасидам за поддержкой против него и сыграли главную роль в его крахе, который последовал спустя два года.
Смерть Абу Муслима принесла перемены. Самые радикальные из его последователей организовали ряд крестьянских восстаний, иногда утверждая, что он на самом деле не умер, но бежал и вернется к своему народу. В 755 году Сонбад, бывший соратник Абу Муслима и, вероятно, маздакит, поднял мятеж. По всей видимости, он происходил из деревни близ Нишапура. Он быстро заручился значительной поддержкой среди крестьянства Западной Персии, в том числе зороастрийских и мусульманских еретиков. Его движение быстро распространилось, и сторонники захватили несколько городов. Арабские источники указывают их число в пределах от 90 до 100 тысяч. Вскоре их разгромила посланная Аль-Мансуром армия. Два года спустя аналогичное восстание возглавил другой бывший соратник Абу Муслима по прозвищу Исхак аль-Тюрк, так как его посылали проповедовать веру среди тюркских народов Центральной Азии. Он тоже был разгромлен. В 767 году Устад Сис возглавил восстание в Хорасане и некоторое время представлял серьезную угрозу безопасности империи.
Гораздо более опасным, нежели любое другое, было восстание Аль-Муканны («Закрытого покрывалом»), который, кстати говоря, фигурирует в эпизоде поэмы «Лалла-Рук» Томаса Мура. Этим прозвищем он был обязан своему обычаю закрывать лицо покрывалом, которое скрывало, по словам приверженцев, его сияние, а по словам противников, уродство. Аль-Муканна был иранским еретиком и работал в прачечной. Он начал проповедовать в Мерве, и его движение быстро распространилось по всему Хорасану и Средней Азии, где Бухара на некоторое время стала его оплотом. Здесь тоже можно увидеть признаки связи как с маздакизмом, так и с Абу Муслимом, и ортодоксальные источники никогда не забывают обвинить его в том, что он проповедовал и применял на практике общность имущества и женщин. Его движение продержалось дольше, чем у его предшественников, и он действовал в период с 776 по 789 год.
Но самым крупным из этих движений, куда серьезнее прочих, было движение Бабека (816–837), которое выделяется своим масштабом, продолжительностью, руководством и сплоченностью. Бабек был человеком выдающихся военных и политических талантов. Его секта – хуррамиты, как говорят, в основном состояла из крестьян; его современник Мазьяр, тоже бунтарь-хуррамит, «приказал крестьянам… нападать на помещиков и грабить их имущество». Существует ряд данных о том, что его поддерживали и дехкане, персидский помещичий класс, многие из которых к тому времени превратились практически в таких же крестьян и лишь гордо вспоминали о былой знатности. Центр движения находился в Адербадгане, о котором географ Якут аль-Хамави не без ехидства замечает, что он всегда был средоточием крамолы и раздоров. Из Адербадгана оно распространилось на юго-запад Персии, где к нему присоединились курдские и персидские элементы, на прикаспийские провинции на севере и на Армению на западе. В какой-то момент Бабек, по-видимому, объединился с византийским императором против общего врага. Его положение на северных торговых путях сделало его очень опасным противником. В течение семи лет его силы одерживали успех за успехом и победили четыре военачальников халифа аль-Мамуна, но после воцарения Аль-Мутасима в 833 году улучшение ситуации в империи позволило халифу действовать более решительно, оттеснить бабекидов в Адербадган и в конечном итоге сокрушить их.
Совсем иной характер имело восстание черных рабов, известных как зинджи, между 869 и 883 годами. Восстания рабов случались и раньше, и Абу Муслим даже привлекал рабов к своей борьбе, обещая им свободу. Исламское общество было и оставалось вплоть до современного периода рабовладельческим. Однако рабы не были, как в Римской империи, основой производства, которое опиралось главным образом на свободных или полусвободных крестьян и ремесленников. Рабов в большинстве случаев использовали для домашних работ или в армии и в этом случае называли мамлюками, и они образовывали фактически привилегированное военное сословие, которое со временем стало доминировать в государственных делах. Были, однако, и исключения. Физический труд рабов использовался рядом крупных предприятий: в рудниках, на флоте, при осушении болот и т. д. Рост класса купцов и предпринимателей, имевших в распоряжении крупные оборотные капиталы, привел к тому, что рабов стали в большом количестве покупать и использовать в сельском хозяйстве. Их сгоняли, часто тысячами, в поселения, принадлежащие одному помещику. Эти рабы в основном были черными, их доставляли из Восточной Африки, где захватывали, покупали или получали в виде дани с вассальных государств.
Таковы были рабы солончаков к востоку от Басры, где состоятельные люди этого города в беспрецедентном количестве использовали их для осушения солончаковых болот с целью подготовки почвы для сельского хозяйства и извлечения соли на продажу. Они работали бригадами от 500 до 5 тысяч человек; упоминается даже одна бригада из 15 тысяч. Они жили в чрезвычайно тяжелых условиях. Их труд был изнурительным и выматывающим, и они получали лишь скудное, недостаточное пропитание, состоявшее, согласно арабским источникам, из муки, манки и фиников. Многие из них недавно прибыли из Африки, практически не говорили по-арабски, и нам говорят, что их вождю приходилось обращаться к ним через переводчика. Он был иранцем по имени Али ибн Мухаммад, утверждал, что принадлежит к линии Алидов, и, возможно, имел арабское происхождение. После ряда неудачных попыток мятежа в разных местах, в том числе Басре, где он едва избежал захвата и тюремного заключения, Али отправился на солончаки в сентябре 869 года и начал проповедовать среди рабов. Он напомнил им, как рассказывает арабский историк Ат-Табари, о злом государстве, в котором они жили, и утверждал, что «Бог спасет их через него и что он желает поднять их положение и сделать их хозяевами рабов и богатства и жилищ». Неудивительно, что это было движение не за отмену рабства, которое было бы почти немыслимым в то время, а бунт рабов против невыносимых условий, стремление улучшить собственное положение. Али выполнил обещание, когда одержанные победы позволили ему отдать захваченных мусульман в рабы своим приверженцам.
Даже это движение иноземных рабов оказалось под достаточно сильным влиянием преобладающих идей исламского общества, чтобы найти религиозное выражение. Хотя вождь зинджей утверждал, что происходит от Али, он присоединился не к шиитам, а к секте хариджитов, анархистов-эгалитаристов, которые еще раньше провозглашали, что халифом должен быть наилучший человек независимо от его происхождения. В соответствии с хариджитским учением зинджи смотрели на всех остальных мусульман как на неверных, которых после взятия в плен продавали в рабство или предавали мечу.
Движение стремительно распространялось, к нему присоединялась одна бригада за другой, а затем, вероятно, и беглые рабы из городов и сел. Черные войска халифских армий, посланные против них, дезертировали и перешли на их сторону, обогатив их оружием, опытом и силой, в то время как перспектива добычи принесла им поддержку соседних племен бедуинов и арабов, живших на заболоченных землях. Как говорят источники, некоторые свободные крестьяне той местности тоже примкнули к вождю зинджей и помогали ему снабжением. Мало что говорит о поддержке со стороны недовольных свободных горожан, хотя источники и упоминают, что двое из помощников Али были мельником и продавцом лимонада.
