Даже советская атеистическая идеология, вдалбливаемая гражданам годами, не могла повлиять на происходящее.
Мамины родители никогда не прятались и к этому делу подходили основательно.
Возле входной двери на комоде, рядом с телефоном выставлялся огроменный пакет с ассорти из конфет и пряников,
А рядом несколько рюмок и пару бутылок с горячительно-согревательным.
В холодильнике же томилась бутербродно-угощательная закуска, а на столах накрытые полотенцами тазики с пирожками и пирогами.
Сладкое ассорти обычно расходилось к часам десяти, когда все малолетние колядующие разбегались по домам к своим теплым постелькам, с пакетами «честно заработанного» и отпетого, кто на что горазд, сладкого сокровища.
Наступало затишье в пару часов.
Пока колядники постарше сидели за столом еще дома, заранее себя согревали и доводились до той кондиции, когда срочно нужно проветриться.
И желательно на морозе.
А еще желательнее, подальше от собственного дома.
А вот потом…
Сначала в дом вламывалась группа товарищей.
Разноголосо, иногда не попадая ни в такт, ни в ноты, пела песни и умолкала в ожидании, чем их одарят…
Мамины папа с мамой работали, как на конвейере.
Пока хозяин дома подносил каждому наполненную рюмку и тарелку с закусем, хозяйка дома паковала пироги, пирожки и остатки конфеточек на десерт.
Благодарные певуны от души всему дому желали всего-всего и до самой крыши, а потом в скоростном режиме ретировались, спеша к соседнему дому…
Стук в двери не прекращался.
Возраст колядующих скакал от семнадцати до пятидесяти.
А Мамин папа готов был уже просто дежурить у дверей, требуя от своих дочерей синхронное суфлерство о показываемом по телевизору.
Ближе к трем ночи наступала относительная тишина.
Основная группа «поющих вымогателей» уже разбредалась по фазендам и устраивала повтор согревательного застолья с уже «награбленного благородными разбойниками».
Мамины родители с чувством выполненного долга перемещались в зал и, изредка подрываясь на пошкрябывания в дверь, от запоздалых колядующих певунов.
Все стихало примерно на неделю…
До Старого Нового года.
И тогда все семейство было опять на посту и во всеоружии.
Подготавливая не только угощение, но и веник.
Нет, не для того, чтобы «гнать поганой метлой» из дому всех, кому медведь на ухо наступил.
Просто, если вовремя не выметать крупу, щедро «засеваемую» в коридор очередной партией поющих, можно запросто оказаться погребенными заживо ею же.
Правда, искусство увернуться вовремя от запущенной в тебя жмени этого добра и не дать попасть тебе же в морду лица тоже надо было в себе воспитать.
Иначе потом еще долго можно было выгребать из-за шиворота и тапок неудобные крупинки.
Из магазинного
Мама всегда знала, что Папу самостоятельно пускать в дрейфующие воды покупательской активности никак нельзя.
Папу нужно постоянно контролировать в этом вопросе.
То ему видеокамера во время отдыха на море понравится, а ручки так и тянутся купить.
Пока Мама по этим самым ручкам не надает. Даже если «надавать» приходится по телефону.
То на заправке высунется из магазинчика, куда пошел оплатить бензин, чтобы прокричать, что там «такая классная установка для газирования воды по скидке продается»…
Вот и приходится увещевать, что новая камера им пока без надобности – есть чем снимать и так.
А если он хочет газированную воду, пусть позвонит в компанию, чей кулер с водой стоит у них дома, и меняет агрегат на новый с дополнительной функцией.
Но… иногда Мама все же не успевает дать Папе по ручкам.
Или же Папа просто с тайным умыслом не желает звонить ей, из опасения лишиться новой навороченной игрушки.
Как с кофеваркой, которую он тоже по скидке купил на очередной заправке и привез домой с видом победителя.
Нет, вообще против кофеварок Мама не имеет ничего против, но…
Кофе в доме, кроме Папы, который отсутствует в семейном гнезде почти по полгода, никто не пьет практически – это раз.
А два – купил бы нормальную, для заваривания обычного молотого кофе, так не-е-ет, привез рассчитанную исключительно на готовые порционные «таблетки».
Которые хоть и продаются в ассортименте, но и стоят в итоге почти как сама кофеварка.
В общем, Маме с Папой весело и давать по ручкам приходится систематически.
И ненавязчиво контролировать, контролировать, контролировать…
Из зимнего
Недаром мама родилась в год Змеи.
Нет, не потому, что она такая гадина хладнокровная, хотя…
Да, именно поэтому.
Не потому, что гадина, а потому, что хладнокровная.
И может, даже и гадина… немного… ну… гадинка… гадюшечка… гадюшенция…
Мама жутко не любит холод.
И да, чувствует себя полноценной змейкой, потому что нет ничего лучшего, чем вылезти на солнышко и погреться.
Можно даже и на камушек – их в Маминой стране много.
Пышущих древностью глубокой.
Плохое кровообращение при малейших признаках понижения температуры в природе ниже десяти градусов заставляет пальчики на ее конечностях леденеть, скукоживаться в птичьи лапки и требовать себе носки-перчатки потеплее и побольше.
Нос тоже пытался что-то требовать, но…
Чехлов на нос еще не придумали, а в спецназовской маске на пол-лица – неудобно.
Клоунский красный пятак тоже не подойдет – Мама и так себя часто всеобщим скоморохом ощущает (шутовского колпака только не хватает).
А замотаться в шарф по самые брови не дает желания общаться с людьми.
Когда-то из-за мечтаний жить там, где лето почти десять месяцев в году, Мама и перебралась в эту страну.
Но кто же знал, что противный дух природы решит отомстить ей таким образом (нашел-таки, зараза, способ).
И теперь с ужасающей регулярностью мстит Маме за измену снегу, морозу и иже с ними.
Видеть несчастные ветки пальм, обвисшие от тяжести снега и скукожившиеся, как у Мамы пальчики, собственные листья оливковые деревья – тоскливо.
И Маме только и остается, что ежечасно проверять прогноз погоды (а вдруг случится чудо и выползет из-за туч солнце?) и считать дни до возвращения в ее жизнь нормальной зимней погоды с ее плюс одиннадцать-пятнадцать на градуснике.
