Таки почти что как в летний лагерь нашего детства, да.
Мама не знает, как у них там обстоят дела с товарищами Дыниными, но… часть пока стоит на месте.
Значит, все-таки сдерживающая сила для неугомонных молодецких, с легкой придурью, организьмов присутствует.
И даже в большой Маминой душе теплится надежда, что родительский день пройдет без срывов, по намеченной программе.
Из увлекательно-посещательного
Если театр начинается с вешалки, то родительский день в ихневской армии начинается с очереди.
Мама это поняла, пока их машина стояла в очереди таких же, жаждущих увидеть свое чадушко, родителей на подступах к части.
Второе, что стало понятно ей некоторое время спустя, если где-то там показательные учения проводятся перед какими-то президентами, то в местной армии все наоборот – показательно демонстрируют родителям, чему их детушек тут таки учат.
Постреляли пульками, побросали гранаты, позахватывали здания, попрыгали с парашютами… и все это под комментарии ответственного… скажем так, ведущего программу, диктора.
В общем, если кто-то когда-то наблюдал исторические батальные сражения, устроенные по всем правилам и под открытым небом, тот Маму поймет.
Дальше была вторая часть марлезонского балета – асифат горим (родительское собрание).
Честно, Мама думала, что для нее и ее Старшенького этот этап уже пройденный.
Оказалось, зря.
Сначала армейцы организовали общее ознакомительное собрание с командиром части для всех родителей вместе взятых.
Естественно, часть этих самых мамо-пап не вместилась в зале (потому как все приехали целыми семьями с бабушками-дедушками-братьями-сестрами и еще кучей других родственников) и стояла в дверях, с трепетом вслушиваясь в произносимое.
Потом солдатских родственников, как квочки цыплят, начальники подразделений и по совместительству помощники ротного зазывали табличками и голосовым сопровождением, направляя в отдельные залы поменьше для знакомства уже с непосредственным, ротным, начальством.
И таки да, народу опять не хватило места. Но!!! Израильтяне, сами знаете, народ простой – потому устроиться на ступеньках-полу-забраться-на-сцену и оставить для мефакеда плуга (ротного) только маленький пятачок свободного места на этом подиуме – нормальное дело.
Дальше дело пошло веселее.
Ротный двадцати шести лет от роду с ранней сединой на всю его чернявую шевелюру в первую очередь рассказал собственную подноготную солдатским родственникам, начиная от того, где учился-учится-и-будет-учиться, до того, когда женился и сколько родившейся дочке лет… Таки пытаясь убедить родителей, что их детей он ничему плохому не научит.
Потом уже выдал подробное описание тому, чему могут научиться солдаты и какие перспективы имеют. Короче, полноценный доклад, не иначе.
Не обошлось, естественно, без балагана (все-таки народная традиция).
Что может беспокоить еврейскую мамочку больше всего? Правильно – как ее ребенок покушал. После высказывания двух мамаш «шо таки их детям не хватает покушать» мнения переполненного зала разделились. Половина хлопала в ладоши и поддерживала армейскую столовку, вторая не менее возбужденно реагировала с требованием увеличить их детям порции и время на поглощение.
Ротный слушал внимательно, прижимал руки к сердцу и клятвенно заверял – для особо недоедающих порции добавят.
Мамин папа так вообще смотрел на ту самую «голодающую» половину взглядом из серии «я тебя хорошо запомнил».
В общем, было-таки весело.
Дальше родителям представили уже помощников командира ротного и командиров групп, которые раздали собственные визитки с номерами телефонов для связи с родительской общественностью.
Мама тоже себе отхватила одну. Отчего Старшенький, когда узнал, аж взбледнул и попытался выцыганить у нее эту визитку взад.
Получил закономерную маминскую фигу и еще больше взгрустнул…
На этом этапе таки случилось самое ожидаемое событие – предков допустили к их нежно любимым детям.
Две волны, как в море во время начинающегося цунами, схлестнулись – начались возгласы, обнимашки и традиционные фотографирования…
Родителей водили по корпусам и показывали среду естественного солдатского обитания – то бишь комната-койко-место-шкафчик и сосед по двухъярусной кровати.
У Старшенького соседом оказался мексиканец со звучной фамилией Кортез. Младшие сразу вспомнили, что такая фамилия была у Антонио Бандераса, когда он играл папу в «Дети шпионов».
Папа пошел дальше, заявив в семейном кругу, что неплохая фамилия для какого-нибудь мафиозо-мексикани… В общем, кто на чем рос, называется.
Дальше дорогие родственники устроили этакую забаву: выискивали и мучили допросами об успехах своих чадушек, отлавливаемых во всей этой толпе, командиров групп.
Папа таки цвел после состоявшегося разговора и в соответствии с результатами стрельб ребенка мысленно метался, выбирая ему кличку между «ворошиловский стрелок» и «соколиный глаз» по Куперу.
Не преминул и сам высказаться в стиле «тяжело в учении – легко в бою», так что ты там с нашим построже…». В общем, Старшенькому еще только предстоило узнать, какой «подарок» папа ему… подложил.
В заключительной части вся эта смешанная волна разделилась на две части.
Одна – наконец начала распаковывать многочисленные коробки и сумки-холодильники, что все это время таскала с собой, чтобы устроить пикник на лужайке во дворе казарм с детьми, которых не отпустили домой на выходные.
Вторая, как и Мамино благородное семейство – подхватив ребенка, его сумку с очередной кучей вещей для стирки, умчалась вдаль, шоб таки накормить ребятёнка в домашних условиях.
Из присягательного
«Обувь!» – вот о чем Мама думала все время до начала организовываемого действа.
Любительницам каблуков и платформ на присягу к Стене Плача лучше вообще не идти и сразу отказаться от подобного мероприятия.
Все началось со звонка.
Старшенький ненавязчиво Маме сообщал, что у него через две недели присяга – и ей со всем семейством должно прийти приглашение.
Не пришло.
Спустя неделю после известия, Мама выколупала мозг сначала Старшенькому с «сходи к командиру поведай о маминой кручине…».
Потом уже аккуратненько и ненавязчиво (всего один раз) самому командиру – зря, что ли, на родительском дне визитку взяла?..
В общем, когда выяснили, что не с одной только Мамой это самое «не пришло» случилось, уже ей в два голоса товарищи армейцы рассказывали о «шо делать надо».
Тогда-то мысль об обуви и пришла.
