Просто традиция в ее городе такая – каждый год, в летние каникулы, когда на землю опускаются сумерки и благословенное понижение температуры (ну и что, что на градус-два – зато понизилось-то!)…
В парк мелким горохом высыпает вся детвора округи.
(На газонах здесь можно не только ходить, но и лежать, сидеть и бегать.)
В общем, носятся, скачут, играют…
Все это делается совершенно бессистемно и хаотично – сплошное броуновское движение.
Причем со скоростью звука – по-другому они, эти обладатели личного шила в одном месте, просто не умеют.
К этому времени на зеленной, местами нэмножко подвявшей траве, между причудливо изогнутых стволов, невысоких олив, высятся надутые аттракционы – батуты и горки…
Когда-то Маме смешно было с балкона наблюдать в такие моменты за своими: Старшенький справа на аттракционе карабкался вверх при помощи каната; Младшенький – слева без остановки подскакивал на огромном батуте (заело), будто пытается взлететь; а Средний мечется между ними двумя, как сами-знаете-что в ополонке, не зная, что выбрать.
То туда подбежит, то обратно…
Так вот, теперь ко всему этому счастью, на радость детворе, бродят у Мамы по парку два унылых осла.
Ведомые под уздечку предприимчивыми подростками, катают всех малолетних желающих.
Так и получилось, что Мамины окна теперь принимают ранним вечером – детский счастливый визг из серии «покатай меня, большая черепаха!»…
Ближе к полуночи – торжествующее иаканье, в котором так и слышится радостное: «Свобода»…
А ночью хитровато-ехидное койотное: «Ну-у-у, чем у вас тут интересным пахнет?»
Из несоответствующего
В Мамином детстве было много сказок.
Сначала это были просто грузинские, персидские, дагестанские… продолжать можно до бесконечности.
Потом Мамина мама, сдав энное количество макулатуры, получив талончик и отстояв бессонную ночь в очереди в книжный магазин, таки купила свои заветные четыре томика «Тысячи и одной ночи», которую всё семейство по дружно таскало друг у друга и устанавливало очередность кто за кем и что читает…
Потому некие критерии для каждого уважающего себя подобного жанра опуса Мама точно знала…
Непременно в каждой восточной сказке описывалась луноликая дева, имеющая голосок тише самого тихого ручейка… (уж простите Маму за тавтологию).
Это все к чему сейчас?
За луноликую Мама ничего сказать не может – иногда даже попадается.
И смуглая нежная кожа, и цвета темного бархата глаза, и даже яркие губы с четко очерченным контуром, не тронутые ни граммом помады…
Но стоит луноликим девам старше шестнадцати открыть рот – и Мама в девяносто процентов из ста слышала такой голос…
Невольно Мама начинала думать – какой стаж курильщика у этой луноликой?
Какой там ручеек?! Иерихонская труба, не иначе.
Сразу же к Маме приходило понимание одного простого факта.
Стоит только сцепиться с таким ручейком, и ее, Маму, снесет просто децибелами. Причем с каждой убывающей минутой уровень звука голосовой атаки только будет повышаться.
Хитро так, не переходя в фальцет. То есть громкость больше, а голос заядлого курильщика с хроническим бронхитом останется.
Иногда Маме кажется, что, если бы у мужчин древности не было подходящих труб – достаточно было бы поставить строй таких вот дев с «ручейками» вместо голоса и позволить в волю поразговаривать.
Тогда бы не только стены рухнули – дома бы сровняло.
Из родильно-воспоминательного
У Мамы случилось радостное событие. Вернее, целых два… вернее, две…
Две подруги родили промежутком в шесть часов: первая – двух мальчиков, вторая – девочку.
В общем, Мама мечется-носится, чтоб и дамочек своих поздравить, и мужей их не расслаблять.
Это Мама к чему?
Энное количество лет назад, когда Мама ходила беременной Старшеньким. Тем самым, что сейчас перерос ее на две головы и делает своим сорок седьмым размером кроссовка Маме головную боль…
Так вот, в те далекие времена у Мамы родился родной племянник.
Все как положено – сестра с ди́тем в роддоме, ейный муж-ш-ш празднует рождение сына.
Что такое первенец мужеского пола для мужчины, не мне вам рассказывать.
Гуляли мужчины хорошо, со вкусом и (главное!) долго.
Это вам не здесь – три дня в роддоме и выписка.
Тогда и там – полноценные семь дней на гульки давали.
В общем, зять отметился, протрезвился… и начал звонить Маме: «Шо делать?»
Мама с уже приличным пузом лично поприсутствовать для «проконтролировать» не могла, потому все ЦУ диктовала строго по телефону.
Таки надо сказать, что это же целое искусство, потому как давать мужчине перечень работ без подробной сопроводительной инструкции по каждому пункту – все равно, что внедрить в глубокий немецкий тыл какого-нибудь Васю Пупкина вместо Штирлица.
Вот так и делали по одному пункту за раз в пояснениями, утрясениями и согласованием.
К концу всей эпопеи ухо у Мамы уже вспухло, язык еле ворочался, а в голове натурально ветер гулял…
Родственник был тоже нэмножко уставший – переделать дневную норму жены по домоводству – это подвиг, о котором можно слагать легенды.
Особенно мытье полов со шваброй-тряпкой и хлорированной водой (пожелание сестриной свекрови).
В общем, все друг другом могли бы гордиться, если бы не одно «но» – зять совершенно забыл заключительный этап в связке белье-стиралка-погладить.
Так что Мамина сестра вышла, конечно, из роддома во всем чистом, но таком мятом, что на всех фотографиях прикрывалась то мужем, то свертком одеяла с сыном, то, собственно, Мамой…
В общем, с кем фотографировалась – тем и прикрывалась.
Из учителя-добивательного
У Маминых младших наконец-то закончилась школа.
Школа на радостях, что она уже заканчивается, последние две недели устраивала им каждый день развлекушки в виде «дня спорта», экскурсий, выездов на природу а-ля пикник с шашлыками… и прочей лабуды.
Апофеозом всего этого дела должно было стать вручение подарков ученикам за всевозможные достижения в школьной деятельности.
Причем детям предоставили список того, что им могут вручить, и те могли спокойно выбрать, чего же им больше всего хочется.
Душенька Младшенького все эти две недели металась между двухместной палаткой для походов и маской с трубкой для ныряния.
