Сделали друг другу приятное по-папановски из «Бриллиантовой руки».
Мама – дитям мороженое.
Они – «бабе», в смысле Маме – цветы.
* * *
Старшенький пришел домой в увольнительную.
Что делает Мамин командировочный Папа в отпуске?
Правильно, начинает его учить, как носить наколенники!..
Ну, таки да, его в армии этому вообще «не учат» и ответ на рекомендации «инструкция запрещает» Папу не остановит, потому как на ютюбе знают лучше.
* * *
«Все-таки Восток – это заразно», – думала Мама…
Насмотришься на этих восточных бабушек с палочками в полусогнутом виде и кучей звенящих браслетов на руках…
Или на девочек-девушек-молодых барышень со всем вот этим блестящим-на-солнце-горящим-искрящим…
И самой хочется на себя, что та сорока, нацепить браслетики-колечки-колье-цепочки-сережки-висюлистые…
Чтоб уж звенеть – так звенеть!
Блестеть – так блестеть!
И радоваться всему энтому драгоценному счастью на всю катушку!
* * *
– Как в школе ему могли задать на самостоятельную работу делать фильм?! – возмущался Папа.
– Никак, – поддакивала Мама, – ему просто задали тему, на которую нужно сделать проект…
– Ну-у-у?.. – требовал продолжения Папа.
– Ну он сказал «будет кино» – я делаю, – хихикает Мама, – у нас этот, как его, творческий союз: ребенок-автор рассказал, что он хочет видеть в фильме о космосе; мама-ассистент-сценарист-рыжыссер-монтажник лепит фильму. Видишь, тут даже в конце ролика в титрах написано: «Фильм сделал такой-то при содействии мамы».
Папа краснеет – то ли ржет от наглости детя, то ли возмущается… от того же.
– Это еще ничего-о-о, почти за двое суток предупредил – было время приготовиться, – спешит успокоить его Мама, – а вот реферат на…ое количество листов в ночь перед сдачей у Младшего…
* * *
В конце мая-июне в Маминой стране начинается период летних лагерей.
Понятие здесь распространенное и дюже полезное.
Это когда кооперируется группа дяденек-преподавателей в отпуске или юношей-девушек предпризывного возраста и за денюжку забирают детей из дому на целый день для активных игр, походов по ближней местности и прочей подобной лабуды.
Дети стонут от родительского произвола и встают рано (как в школу), чтобы не опоздать на развлекаловку.
Стонут, но идут и потом обратно не сильно хотят возвращаться, потому как интересно.
Теперь у Мамы в парке возле дома очень многодетно.
Из окон кухни по утрам можно услышать трансляцию матча по бейсболу, часто перемежающийся непонятными ей англоязычными игровыми терминами, ударами бит о мяч и крики болельщиков команд.
Окна салона выдают репортаж с юниорского матча по футболу. Тоже очень эмоционального. Не менее терминологичного, но тут Мама уже подкованная – понимает.
А в спальнях можно насладиться попеременно американским футболом или криками участников очередного игрового квеста для самых маленьких.
Покоя в Мамином доме не знает даже маленькое зарешеченное окно в прачечной, выходящее во двор, на автомобильную стоянку – оттуда яростно льется звук глухих ударов тяжелого мяча и негодующих воплей игроков нескончаемого баскетбола.
* * *
Иногда Мама стала ловить себя на жестах Свекрови по отношению к вещам собственного старшего сына.
Нет, не какой-то там абстрактной незнакомой ей свекрови, а самой обычной, ее личной, матери собственного мужа…
То свернет что-то из вещей именно как она, то проверит таким же образом…
В общем, пророческая тенденция Маму стала пугать.
Из новогоднего-поломательного
Когда Мама еще не была мамой, а маленькой девочкой с косичками и веселыми бантами, все ее семейство к празднованию Нового года подходило серьезно.
Мамина мама с раннего утра тридцать первого декабря начинала кудесничать на кухне.
Мама и ее старшая сестрица помогали ей, чем могли…
Хотя чаще всего больше мешали.
Воздух в доме наполнялся одуряющими запахами свежей выпечки, мандарин и хвои…
А Мамин папа, устраиваясь в гостиной, рядом с выставленным посреди комнаты большим столом, раскладывал инструменты.
Так уж получалось, что в Мамином родительском доме в последние годы, кроме оливье, шубы, холодца и сметанника, появилась еще одна традиция – починка телевизора.
Каждый год, в конце декабря, буквально за несколько дней до праздника – телевизор торжественно издыхал.
Старая черно-белая «Весна-304» напрочь отказывалась сотрудничать и, решив, что достаточно хорошо поработала на семью, заявляла, что тоже имеет право на отдых в праздничные дни.
Мамин папа мужественно с отверткой и паяльником наперевес обихаживал обиженный телевизор, меняя перегоревшие лампы, перепроверяя схемы и контакты и поминая о такой-то матери.
Последнее он делал тихо, практически беззвучно, чтобы, не дай-то Бог, не услышала любопытная Мама.
Телевизор, оправдывая свое название изменчивой весны, капризничал.
То соблазняя Маминого папу своей беспрекословной работой…
То обрушивая все его надежды и демонстрируя безмолвный экран, покрытый рябью…
То мигая, точно елочная гирлянда, периодически показывая плывущие полосы…
Маме было очень любопытственно смотреть на производимые ее папой шаманские пляски и «семейного друга».
Так же, как и кухня манила своими ароматными загадками…
В общем, Мама разрывалась ровно пополам, мечась из кухни в гостиную и обратно.
В обед жужжащий с рассвета дом замирал.
Салаты и закуски настаивались в холодильнике, пропитываясь соусами и заправками…
В под самым морозильником пропитывался до состояния «таю во рту» торт…
На плите тихо попыхивал редким паром большой чугунок с жаркое…
На кухонном столе, в широкой миске, накрытые льняным полотенцем остывали пирожки со всевозможной начинкой…
А вся семья уходила отдыхать…
Мамина мама разгоняла всех по кроватям, под теплые пуховые одеяла на дневной сон, чтобы в новогоднюю ночь не клевать носом.
К Маминому пробуждению ее папа обычно уже сдавался, и, если в редкие минуты всему семейству везло – раритетная «Весна» работала исправно…
Если же нет – то же было неплохо.
В капризный агрегат транслировала «Голубой огонек» односторонне, выдавая то звук без изображения, то изображение без звука.
