– Ты в своем репертуаре. Спасибо, что не даешь мне расслабиться. А то я что-то совсем расчувствовалась.
– Я хочу помочь тебе, неужели это не видно? Странно, что мои действия ты интерпретируешь по-другому.
– Такая помощь мне не нужна, – сделала Маруся акцент на слове «такая».
– Я все понял: буду молчать и ни во что не лезть. Страдай дальше сама и в одиночестве.
Они возвращались в гостиницу молча, наконец Маруся не выдержала:
– Прости меня.
– Это мне нравится больше, – сухо сказал Марк. Но по тону было ясно, что он все еще сердится.
– Марк! – Она остановилась, взяла его за руку. – Я, правда, прошу меня извинить.
– Ладно, извинения принимаются. – Он шутливо приобнял Марусю за плечи, но, почувствовав, как она напряглась, отстранился.
– Я же шутя.
Маруся ничего не ответила.
– Как ты думаешь, что будет дальше?
– Без понятия. Не нужно заниматься бесполезными гаданиями, наслаждайся прогулкой.
– Не получается, – призналась Маруся.
– В конце концов нас же учили абстрагироваться от проблемы и расслабляться.
– Учили… – эхом отозвалась она. – Но сейчас это получается плохо.
– А ты попробуй, я помогу. Иногда я утром принимаю позы из йоги, и хороший заряд бодрости на весь день обеспечен.
– Ты занимаешься йогой?
– Угу. И еще тхэквондо.
– Как же ты дошел до жизни такой?
– Хороший вопрос. Просто однажды я шел с девушкой…
При этих словах Маруся почувствовала легкий укол ревности. Здесь она ошибиться не могла. Она ревнует Марка? Это открытие так удивило Марусю, что она даже остановилась, и Марк чуть не налетел на нее.
Она всегда воспринимала Марка слишком отвлеченно. Прекрасно знала, что он был заправским донжуаном, остроумцем. Любимцем шефа, человеком, который всегда распутает самые сложные дела и вообще выйдет с честью из любого положения. Невозмутимый, холеный, уверенный в себе, безукоризненно элегантный и застегнутый на все пуговицы. Маруся привыкла к его насмешливому тону, вечным подтруниваниям и целой веренице женщин и девушек, которые тянулись за ним шлейфом. Обычно он оставлял их за пределами офиса, и его личная жизнь никак не пересекалась с работой, но все же иногда случалось, что подружки просачивались и на работу. Это выражалось в звонках шефу, где они, всхлипывая, объясняли, что Марк поступил с ними не совсем по-мужски. Правда, до шефа это доходило редко. Секретарша Ирина стояла на страже покоя Владлена Сергеевича и отсекала такие звонки еще на дальних подступах. Но если все же какими-то неведомыми путями они доходили до босса, тот с удивлением крутил головой.
– Даже не знал, сколько дурочек у нас обитает. Всегда считал, что женщина двадцать первого века – существо самодостаточное. А здесь клюква какая-то. Чистый детский сад. Ты что, Марк, обещал жениться или сбежал в первую брачную ночь? – Обычно шеф говорил это в их уютной кухне во время перерыва, чтобы подчеркнуть статус – милые семейные разборки, вот по какому разряду это проходило.
– Я? – При этом брови Марка картинно-театрально взлетали вверх, словно он вообще слышал о чем-то подобном в первый раз. – Конечно, нет! Как вам такая мысль вообще могла прийти в голову? Я? Жениться? Что за бред! – В этом месте Марк обычно издавал звук, похожий на смешок или фырканье добродушного тюленя.
– Да-да, я, конечно, знаю, – продолжал шеф, вертя круглой головой – Ты и брак – понятия несочетаемые. Но что же ты мог сказать этой курице, что она так крепко в тебя вцепилась и еще намекает на некие обязательства? – В этом месте Марк глубоко задумывался, словно вспоминал все свои огрехи. – Может быть, ты уже намекнул ей, что она будет хозяйкой в твоей квартире?
– Ничуть. Если честно, я не помню даже, как ее зовут. – При этом в ответ обычно раздавался взрыв хохота.
– С девушкой… – повторила Маруся.
– Да, шел с девушкой, и вдруг появилась стайка гопников, и я почувствовал, как моя спутница подобралась. Подобрался и я. И это было для меня невыносимо противно, что вот я, умный самостоятельный молодой человек, должен испытывать почти животный страх от того, что какая-то группа подонков может внезапно подойти к нам и пристать к моей девушке. Я шел, чувствовал легкую испарину на лбу и молился, чтобы все обошлось… Опасность миновала, но свое состояние я запомнил и решил сделать все, чтобы его больше не испытывать. Так я стал заниматься борьбой. Это был лучший выход из положения. Иначе я бы больше не смог спокойно гулять с девушками, – улыбнулся Марк.
– А она? – вырвалось у Маруси.
– Кто?
– Та девушка? Что с ней сталось?
– Девушка… влюбилась в другого.
– Ясно.
– Вот и наша гостиница.
– Ты уже устал?
– Нет, готов гулять хоть всю ночь, но завтра нам рано вставать, и голова должна быть свежей, а физическая кондиция – выспавшейся и крепкой.
– Марк, – сказала Маруся. – Я вспомнила про Мятлева, помнишь, я тебе рассказывала о своем визите к нему. Специалист по американской истории. Входит в предвыборный штаб Королькова. Думаю, что интересно обратиться к нему и спросить про связь Кеннеди с Шотландией. Может быть, он тоже что-нибудь скажет…
– Ты хочешь позвонить ему сейчас?
– Почему бы и нет? Но у меня телефон разрядился. Ты мне свой не дашь? Номер у меня в блокноте записан.
– Пожалуйста. Звони.
Глава одиннадцатая
Тайна в его руках
Вера в бессмертие родилась из жажды ненасытных людей, безрассудно пользующихся временем, которое природа отпустила им. Мудрый найдет это время достаточным, чтобы обойти весь круг достижимых наслаждений… Для мудрого достаточно одной человеческой жизни, а глупый не будет знать, что ему делать с вечностью.
Эпикур
Лондон. Наши дни.
Мятлев
Он сел в машину. Соня была за рулем. Зазвонил телефон. Он посмотрел на экран. Номер был незнаком. С минуту он колебался, брать или не брать. Наконец ответил. Это оказалась Маруся Громова. И по странному стечению обстоятельств она тоже была в Лондоне. Он даже не удивился, потому что с некоторых пор понял – судьба иногда может выткать довольно причудливый узор событий. Почти не удивило и то, что Марусю интересовало, как связан Кеннеди с Шотландией. Нужно было все обдумать. Он ответил, что перезвонит при первой возможности…
Когда отъезжали от дома, где жил отец, ему страстно хотелось обернуться, посмотреть, запечатлеть, но он сидел прямо и смотрел на дорогу.
Соня ехала быстро, иногда сворачивала и петляла по незнакомым улицам, иногда – тащилась едва-едва. Она молчала и смотрела на дорогу, плотно сжав губы.
