– Ты вытянулся, – сказала Лира, оглядев его с ног до головы.
– Правда? – переспросил Мор, подобравшись.
– Да. И стал шире в плечах.
– А что у тебя с волосами? – в свою очередь, спросил он. Ее лицо обрамляли короткие локоны на удивление одинаковой длины.
Теперь настал черед Лиры обижаться.
– Тебе не нравится?
– Я просто никогда ничего подобного не видел. Как это называется?
– Никак, просто волосы. Я улеглась на камень и попросила Фелку засыпать мои волосы мокрым песком. Потом она подожгла сухие кончики волос, и они сгорели. Видишь? Теперь волосы не такие длинные, и мне нравится, что они одной длины.
– Так теперь все женщины ходят?
– Какая разница?
Мор опешил: кажется, его слова Лиру не на шутку задели.
– Очень красиво, – наконец промолвил он.
Уголки ее губ дернулись вверх.
– Спасибо. А вот моей матери не нравится.
– Что ж, ее мнение тебя никогда особо не заботило.
Лира улыбнулась еще шире.
– А ты выглядишь… очень хорошо. Мор, я беспокоилась о тебе. Как ты не умер с голоду?
– Я… охочусь, – выпалил Мор. – Я убил льва!
Лира слегка прищурилась, усомнившись в правдивости его слов, и Мор внутренне выругал себя за глупость. Теперь Лира решит, что про льва он прихвастнул, а про охоту сказал правду, тогда как в действительности все было наоборот. Впрочем, объяснять не было времени.
– Я хотел увидеться с тобой, – просто добавил он.
Ее взгляд смягчился.
– Мне тоже хотелось тебя увидеть. Однако совет женщин решил, что Сородичам нельзя даже смотреть на тебя. – И Лира ненароком бросила взгляд на его больную ногу.
– Я помню. Проклятие, – бросил Мор. – Лира, я так часто думал о тебе. Я…
Слова, готовые сорваться с его языка, испарились, и он замялся.
– Странно знать, что ты живешь один. Но, думаю, твоя мать была права. Альби – страшная женщина. Одержимая.
– Ты тоже веришь, что на мне лежит проклятие?
– Нет, не верю.
– Может, тогда мне не нужно жить одному, – дерзко выпалил Мор, глядя ей в глаза.
Он сжался, прочтя в ее лице жалость, с которой женщина отказывает мужчине, давая понять, что его надежды напрасны и безответны.
– Мне пора, – произнес он и отвел глаза. – Теплого лета, Лира.
– Подожди, Мор. Подумай, что ты мне предлагаешь. Ты правда считаешь, что так будет лучше для меня? Что я буду в безопасности, если оставлю семью, родителей, Сородичей? Что я буду счастлива без них?
Мор вздохнул.
– Я всегда ценил тебя за прямодушие, Лира. Нет, я не могу обещать тебе ни счастья, ни безопасности. Но я не всегда буду изгнанником. Я придумаю, как вернуться.
– Когда мы двинемся на зимовку, ты должен следовать за нами, отставая на день.
Он покачал головой.
– Почему все уверены, что один я не проживу? Кормить мне некого. Одного оленя мне хватит надолго.
О том, что ему приходится кормить ненасытную молодую волчицу, он, разумеется, умолчал.
– Да, верно, – согласилась Лира.
– Когда следующим летом Сородичи вернутся и увидят, что я пережил зиму, они примут меня обратно как настоящего охотника.
Лира сжала губы и через силу улыбнулась.
– Веревка, которую я тебе подарила, еще у тебя?
– Да. Она мне очень пригодилась.
Я хожу гулять с волком, добавил Мор про себя.
* * *
Лето подходило к концу, и Мор занялся припасами на зиму. Разжившись лосиной тушей, он надолго обеспечил себя мясом и теперь мог запасаться другой снедью. В лесу он отыскал темно-красные ягоды, которые отлично хранились в вяленом виде, и набил ими котомку, одновременно поедая их горстями с куста. Собака, увидев, как хозяин кладет что-то себе в рот, просительно посмотрела на него, но, поймав на лету ягодку, тотчас выплюнула ее с таким отвращением, что Мор расхохотался.
Собирать орехи было куда сложнее. Благодаря Калли Мор знал, как отличить съедобные орехи от ядовитых, однако их предстояло собрать, вымочить в кипящей воде, для которой нужно было натаскать раскаленных камней из костра, и только тогда ногтями расколоть тонкую скорлупу. Мор провозился с орехами много дней, а когда закончил, его запас ядер оказался ничтожным; ему стало ясно, почему зимой орехи заканчивались в первую очередь.
Раньше Мор полагал, что женщины, собиравшие орехи и желуди, просто ленятся, но теперь он на собственной шкуре ощутил, какой это тяжкий труд – запасать орехи на зиму. Хорошо хоть Собака ела орехи с удовольствием. Если зимой мясо закончится, будет чем ее кормить.
До тех пор, пока не выйдут все орехи.
Мор все чаще спускал Собаку с поводка, отдавая команды голосом и жестами. Таким образом они могли свободно исследовать северную глушь, посреди которой жили.
В надежде обнаружить в леднике другие туши погибших животных Мор и Собака взобрались на крутой холм рядом с ледником. Очутившись на вершине, Мор в изумлении осмотрел открывшийся ему пейзаж: несмотря на конец лета, перед ним простирались чертоги зимы. Насколько хватало взгляда, земля была покрыта слоем льда, вдоль жуткой ледяной пустыни гулял ветер, пробирающий до костей. Мор вздрогнул, не столько от холода, сколько от зрелища дурного места, где обитали злые силы, не сокрушенные ни солнцем, ни летним теплом.
* * *
Лира не могла понять, почему ее душили слезы, когда ушел Мор. Она считала себя человеком здравомыслящим, и отец всегда восхвалял ее ум и догадливость. Помочь Мору она не могла: хотя «проклятие» и было ничем иным, как кознями подлой женщины, Сородичи то ли не видели этого, то ли не осмеливались идти Альби наперекор. Как бы там ни было, Лира не собиралась в пятнадцать лет уходить из племени и бросать родителей.
Отец не позволил бы ей связать свою жизнь с калекой, да и мать выскажется против такого шага. Лира всегда испытывала к Мору только родственные чувства – ведь она собиралась выйти замуж за его брата – и часто одергивала себя, напоминая, что он для нее лишь друг детства. Она достаточно умна, чтобы это понимать.
Почему же она плачет?
Услыхав, что ее зовет мать, Лира спешно отерла глаза.
– Я тут, мама, – крикнула она, побежав на зов. – Уже иду!
Сайди стояла, скрестив руки на груди.
– Что ты делала?
– Ничего.
– Совет женщин решил, что пора уходить на зимовку. Отправляемся через три дня.
– Но ведь еще рано! – Лира осмотрелась вокруг, не заметив на деревьях ни одного желтого листочка.
