Проблемы возникли, когда я решила, что обо всем важном мы уже поговорили и мне пора.
Но только вознамерилась уйти, как обнаружила, что стою, прижавшись спиной к стене, жених замер в опасной близости напротив и уперся ладонями в каменную кладку по обе стороны от меня, заключив в своеобразную живую клетку. И стоило мне шевельнуться, как в этой клетке стало будто бы меньше места, чувство опасности усилилось, мурашками пробравшись под кожу, а на губах моего надзирателя обозначилась кривая усмешка.
Я, он, пустынные подземелья… Расклад мне почему-то не понравился.
— Пойдем наверх? — Предложение прозвучало как-то неловко и жалобно.
В зеленых глазах, обрамленных светлыми ресницами, знакомо сверкнула насмешка.
— Уже сбегаешь?
— Нет! — И, выровняв дыхание, спокойнее продолжила: — П-просто мы уже поговорили обо всем…
— И у нас есть немного времени, чтобы побыть наедине, — перебил жених.
Он придвинулся ближе. Воздуха стало не хватать.
Что этот паук задумал?!
— Ну, признайся, я же нравлюсь тебе, — проворковал он, поглаживая дыханием мое лицо.
— Правда? — пролепетала, изо всех сил вжимаясь спиной в холодную стену и стараясь дышать как можно спокойнее — грудь под платьем и так вздымалась слишком заметно, а жених так и норовил опустить взгляд. Потом с некоторым усилием возвращал его на лицо… и опускал снова. И уже не один раз.
— Ты выбрала меня, — самоуверенно напомнили мне.
— Потому что ты стоял ближе всех!
Уверенность немного поблекла, но Мейхем старался не показывать вида.
— Пригласила для разговора в уединенную библиотеку, потом в безлюдные подземелья… — ухватился за следующий аргумент он и слегка коснулся моей скулы кончиком указательного пальца. Потом ласково провел им по ключице.
Не реагировать не получалось. Даже боль в искусанной до крови губе не смогла стать достаточным отвлекающим фактором.
— Вот именно, для разговора! — Я дернулась, сбрасывая его руку. А освободившись от нее, вспомнила, что лучшая защита — это нападение. — И вообще, это ты начал скрипеть зубами, стоило Ашмею дотронуться до меня!
Глаза Мейхема сузились и потемнели.
— Не люблю, когда трогают мое. — Ответ оказался… мягко говоря, не совсем таким, как я ожидала.
Оттого опять растерялась и пролепетала:
— Твое?!
— Если бы не вся эта унизительная ситуация… — пробормотал Мейхем больше себе, чем мне. Потом подцепил мой подбородок, погладил его большим пальцем и, глядя прямо в глаза, продолжил: — Рискую показаться чокнутым извращенцем, но все же признаюсь: жду не дождусь брачной ночи…
И, пока я не опомнилась, властно прижался губами к губам.
Поцелуй получился… пугающим. Мужчина слишком напирал, подавлял, лишал дыхания, будто стремился показать, что самый сильный здесь — он. Подчинить. Паучихе это не нравилось, и она не просто завозилась в отдаленном уголке души, она впервые выбралась ближе к поверхности, чтобы посмотреть на нахала поближе и, если надо, разобраться с ним прямо сейчас.
Дрожь, пронзившая меня, была отнюдь не от удовольствия.
Но Мейхем об опасности не подозревал, а потому уверенно запустил пальцы мне в волосы, лишая возможности отвернуться, с силой раздвинул губы и принялся их слегка покусывать, ласкать языком, изредка оставляя теплые поцелуи в уголках рта. Только они удерживали реальность, не давали сознанию окончательно уплыть в лапы разбуженного чудовища…
Паучиха злилась, и на смену легкой дымке в голове пришла режущая боль в области солнечного сплетения.
Я сильно выгнулась в его руках и замычала. По щекам потекли слезы. Шея была противно мокрой от них, но мне было слишком больно, чтобы утереть солоноватую влагу.
— Шагренья?.. — Жених отпрянул.
Извечная Паутина, как больно…
Я издала еще один похожий на мычание звук и с силой оттолкнула потянувшиеся ко мне руки.
Все из-за него! Не могла я выбрать кого-нибудь спокойного и готового служить Черным Королевам?!
Резь все не проходила. Напротив, становилась сильнее. Или мне так казалось от страха.
После очередного стона, который так и не смог облегчить страдания, у меня сдали нервы. Все-таки плохо меня подготовили. Потому что, вместо того чтобы расслабиться и позволить произойти неизбежному, я понеслась прочь.
Разум застилал туман, к горлу подступала тошнота, боль не уходила, и ноги заплетались. Я виляла от стены к стене, будто пьяная, упала на лестнице, разорвала подол и разбила в кровь коленку, потом локтем не вписалась в дверной косяк. Но при всем при этом скорость развила приличную.
Куда бежать? Где скрыться от самой себя?
На втором повороте тонкий слух разобрал приближающиеся шаги.
— Шагренья!!!
Этот самоубийца несся за мной.
ГЛАВА 7
Меня спас азарт погони. Паучиха повела себя странно: просто в определенный момент, вместо того чтобы взбеситься окончательно и рвануться на свободу, она заинтересовалась гонкой по пустынным коридорам и лестницам дворца Шанаси. Доносившиеся из сада звуки представления, в котором сейчас, очевидно, разворачивалась какая-то жутко напряженная сцена, задавали темп и, как ни странно, успокаивали. Эта своеобразная игра в догонялки начинала нравиться моему внутреннему чудовищу. А еще паучиха вдруг вспомнила, что мы как-никак девушка на выданье, и решила, что нам жутко льстит, что за нами гонится такой симпатичный мужчина, шипя сквозь зубы извинения вперемежку с ругательствами и ласковыми словами.
— Шагренья, стой! — рычал жених, преследуя меня. — Маленькая, глупенькая девочка… Да не хотел я тебя пугать!
Об истинной причине моего бегства он, похоже, не догадывался. Как и о том, насколько рискует, пытаясь догнать.
Бегал Мейхем быстрее, это факт. Но я лучше знала местные закоулки и отчаянно петляла. Это срабатывало. Если мужчине и удавалось в какой-то момент приблизиться за счет скорости, то внезапные повороты, попытки спрятаться за статуей и прочие хитрости пару раз чуть не сделали так, что он меня потерял. Приходилось останавливаться и прислушиваться к инстинктам, а у меня тем временем появлялась небольшая фора. Но он был настойчив и скоро вновь оказывался неподалеку… В конце концов, паучиха решила, что мы с ней — очень красивая девушка, раз за нами так охотятся. Даже задумалась над тем, а не одобрить ли такого настойчивого претендента на свою лапку… Много лапок.
Я ее намерениями так впечатлилась, что зацепилась о порог и буквально влетела в свои покои. Из последних сил заперла дверь, привалилась к ней спиной и начала жадно дышать.
— Предательница, — пробурчала себе под нос.
Боль не уходила.
