Я была поражена. Норн рассказал сыну обо мне, велел называть мамой сбежавшую торху, а не воспитывающую Рагнара норину?
Его чувства ко мне оказались глубже, чем казались. Он действительно страдал.
Злость улеглась: не могу я нападать на раненого человека.
— Ты голодная? — неожиданно заботливо спохватился норн. — Позволь накормить тебя ужином, а то ты такая худенькая.
Не стала возражать, предложив посидеть в «Сломанной подкове».
Виконт расщедрился, заказал то, что не ела даже по праздникам. Сам же к еде практически не притронулся, всё сидел и смотрел на меня. Потом расстегнул куртку и потянулся к внутреннему карману:
— У меня для тебя кое-что есть. Наверное, обрадуешься, узнав, что твой отец жив. И всё ещё живёт в Кеваре, только в другом городе. Тут адрес. Если захочешь, напиши ему. Возможно, переедешь в Кевар, а то не место тебе в этой крысиной дыре. Там хотя бы родные…
Я протянула руку за сложенным вчетверо листом. Норн неожиданно перехватил её, поднёс к губам и поцеловал, как равной. Сначала ладонь, а потом каждый палец.
— Какая же у тебя стала кожа — грубая, шершавая, а ведь раньше… И все жилки видны. Моешь полы, убираешь за этим скотом — ты! Посреди этой мерзости.
Удивлённо глянула на него:
— Разве я не убирала за вами? Это одно и то же. Хотя нет, здесь меня не принуждают мыть хозяев и развлекать их гостей. Да и полы мою за деньги, а не за плошку еды. Без рабского ошейника, на равных общаюсь с теми, кто живёт на улице. Раньше меня лишали подобной роскоши: вы сами повторяли, что рабыня авердам не ровня.
Он проигнорировал мои упрёки и поинтересовался:
— Неужели ты всю жизнь мечтала работать поломойкой?
— Разумеется, нет. — Как он не понимает, это же так просто! — Всего лишь желала стать человеком. Свободным человеком с именем и фамилией. Как служанки в вашем доме, к примеру.
— Если бы ты подождала, если бы я отдал тебе это сразу! — мотая головой, норн закрыл лицо руками. — Почему я сразу не подписал, зачем медлил?!
— Если вы о свободе, то я ждала достаточно. Вы недвусмысленно заявили, что свобода мне не нужна, что я должна радоваться тому, что вы надели на меня браслет со своим именем и обеспечили едой. Только вот это устраивало вас, радовало вас, а не меня. Очень удобно — всегда под боком, никуда не сбежит, будет рожать по указке и молчать, потому как всё равно не слышат.
— Сам виноват, сам и только сам! — прошептал виконт. — Тебе есть, за что ненавидеть и презирать меня.
— Скажи, — упавшим голосом спросил он, наконец выпрямившись, — ты любила его? Ты любила Тьёрна Содерика?
Я кивнула. Да, не до безумия, не так, как возлюбленного, но любила. И до сих пор помнила, поминая в молитвах.
— Прости. Если можешь такое простить.
Виконт резко встал и, прежде чем успела остановить, встал передо мной на колени.
— Я люблю тебя, я и тогда любил тебя, Иалей, и боялся потерять. Боялся, что ты уйдёшь, потому что знал, что ты не останешься. А смерть Содерика… Я ненавидел его, потому что он был нужен тебе. А я нет. Милая, любимая, прошу тебя, умоляю: вернись! Я всё, что угодно, сделаю. Вернись хотя бы ради сына. Я ведь понимаю, что ты никогда меня не полюбишь…
Я смотрела на него и не знала, что ответить. Как объяснить, что для меня Арарг — это место наказание душ после смерти? Что я могу пожалеть, но из жалости не подпишу себе приговор. Оттуда не возвращаются, второй раз он меня не отпустит. И законы на его стороне: я рабыня, я вещь, я ничто…
Всё верно: я нужна для его душевного комфорта, но нужен ли он мне, неважно.
А он с такой нежностью смотрел мне в глаза, не обращая внимания на комментарии со стороны посетителей заведения.
Благородный норн на коленях передо мной — в голове не укладывается!
Только подготовила вежливый ответ о том, что мне очень жаль, что я хорошо к нему отношусь, но снова браслет не надену даже под угрозой смерти, как виконт сделал мне предложение. То самое — руки и сердца. Стать импари.
Я, как рыба, глотала ртом воздух, даже, кажется, удивлённо вскрикнула. Потом только поняла, что он шутит: не может норн жениться на рабыне. Или после побега он подписал мне вольную? Поздно, слишком поздно.
— Простите, мой норн, — медленно, с трудом подбирая слова, начала я, но так и не договорила: тяжело, безумно тяжело отказать человеку, с надеждой сжимающего ладонями твою руку. — Встаньте, мой норн, я этого не достойна.
— После того, что было, не сможешь? — вздохнул он и встал. — Но, пожалуйста, подумай, не отвечай сразу.
На стол передо мной легли две бумаги. Первая — лист с гербовой печатью рода Тиадеев. Моя вольная.
— Я должен был его ещё до холодов отдать, а повёл себя, как себялюбивая трусливая сволочь, — оправдываясь, тихо объяснил виконт и заказал себе самого крепкого пойла в этом местечке. Ужин остыл, но норна это, кажется, не беспокоило. — Но ты бы тогда всё равно ушла, да? А я не мог тебя отпустить, отдать собственными руками… Даже если ты его любила, не мог!
Норн замолчал и залпом осушил принесённую кружку, даже не поморщившись.
— Вам… вам было плохо? Наверное, много рашита выпили?
— Мне рашит не помогает, — покачал головой виконт. — Не каждое горе утопишь в спиртном, Иалей. А ты ещё заделала гордость. Говорю, как есть, честно и откровенно.
Я понимающе кивнула и взглянула на вторую бумагу — араргский паспорт на имя аверды второго сословия Иалей Шартан. Всё, как положено: и родители, и приметы, и дата, и место рождения вписаны.
— Вы не отдадите мне сына?
— Нет. Даже лгать не стану. Но, если ты спрашиваешь, то всё уже решила. Может, хотя бы посмотришь на него? Сделай Рагнару подарок на день рождения. Если не хочешь сейчас, приезжай потом, когда меня не будет дома. Мирабель препятствовать не станет.
— Рагнар, — я невольно всплакнула, представив себе подросшего сына, — как он? Уже ходит и разговаривает?
Виконт кивнул и расплатился за ужин.
— Змейка, позволь мне увидеть дочь, — попросил он. — Клянусь Небесными заступниками, я не увезу её в Арарг. Хотя по закону имею право. Да, Иалей, из-за своего происхождения.
Виконт пришёл в ужас от «дыры» — моего дома, на что я ответила, что другое мне не по средствам.
— Я подарил тебе колье матери, взяла бы его, продала и купила особняк с прислугой. Ты бы всю жизнь вольготно жила, Иалей! И дети жили бы так, как им положено.
Как мне объяснить ему, что я не могла? Те бриллианты принадлежали роду Тиадеев.
Оставив норна ждать на кухне, поднялась наверх, отпускала домой соседку. Уложила малышку и только тогда позвала виконта.
На столе заметила кошелёк. Туго набитый кошелёк.
