Рассмеялась, покачав головой. Вот, значит, как, решил разыграть козырную карту! Мерзко и подло, виконт Тиадей.
— Запомните раз и навсегда: никогда я не стану вашей женой, — громко, не скрывая раздражения, заявила шантажисту. — Подам в суд: пусть закон решает, могу я видеться с сыном или нет.
Норн криво усмехнулся:
— Закон на моей стороне.
Побледнев, решительно шагнула к нему и влепила пощёчину:
— Вы о ней мечтали? Получите!
Он отреагировал странно: встал на колени, сжав мои руки, и прошептал:
— Я просто не знаю, как тебя удержать. А Рагнар… Он не будет жить с тобой, Лей, он мой наследник.
— Всё сначала! — простонала я. — Бесполезно, поймите вы, наконец! Отнимете у меня сына, заберёте дочь — добьётесь лишь ненависти. Смиритесь, мой норн, и перестаньте упорствовать.
— И вы обещали, сами предложили отдать мне сына на два месяца, — в заключении напомнила потерянному существу у моих ног.
— Но зачем, зачем ты тогда меня не бросила?
Что ж, я ожидала этого вопроса, поэтому спокойно ответила:
— Потому что вы отец моих детей. Я спасала незнакомых девочек — и должна была бросить вас? Рагнар без вас пропадёт. И вы абсолютно правы: по закону его мне никогда не вернут, даже в случае вашей смерти. Да и наблюдать, как умирает человек, — выше моих сил. Я жалею вас, жалею, но не люблю. Насильно можно привязать, но не заставить любить.
Норн прикоснулся руками к моим ладоням, уткнулся в них и тяжело вздохнул.
— Ты из-за Мирабель? Если бы не было Мирабель, то было бы лучше, верно?
— Мой норн, дело не в вашей супруге. Когда-то вы говорили, что не примнете жалость — и сами просите пожалеть себя. Прошу прощения за резкость, но это для вашего же блага. Чтобы вы не надеялись. Клянусь Шоаном, я не лукавлю и хочу только дружеских отношений. Друг — да, но не муж или любовник. И жить буду за пределами Арарга. А теперь уходите. И заберите, пожалуйста, цветы, — я указала на букет в вазе. — Они красивые, мне приятно ваше внимание, но оно с подтекстом.
Он не забрал, поднялся на ноги и быстрым шагом вышел из комнаты.
Дверь я заперла и в который раз прокляла себя за нерешительность. Отрезать хвост собаке по частям немилосердно, нужно отрубать сразу.
В доме царила тягостная атмосфера, да и моё положение было непонятно не только окружающим, но и мне самой. Не рабыня, не гостья, не любовница, не жена. А ещё эти тоскливые взгляды норна… Словом, уехала при первой же возможности, через неделю, забрав Рагнара. Написала расписку, что обязуюсь вернуть в указанный срок, скрепила её кровью в присутствии сеньора Мигеля и с облегчением оставила позади особняк скорби.
Норина Мирабель, кажется, тоже обрадовалась: она же не слепая. К слову, отношение ко мне у неё переменилось, превратившись в холодную вежливость, будто я виновата во всех бедах семейства Тиадей. По её мнению, была. Что ж, Небесные заступники ей судьи.
Наотрез отказалась, чтобы виконт провожал нас: всё, хватит, за неделю наелась его навязчивой любовью. Сердцем понимала, как ему тяжело, но насильно мил не будешь. Крепилась, старалась быть жёсткой — а в итоге утешала, обещая, что норн обязательно встретит женщину, которая его полюбит. Заверяла, что не держу зла, что он хороший — словом, утешала, как ребёнка.
Пока Рагнар с интересом разглядывал дракона, впряжённого в корабль, строила планы на будущее.
Ненавистный Неро исчез за горизонтом, и сразу стало легче дышать. Расправив плечи, я подставляла лицо морским брызгам, смывавшим прошлую жизнь. Думала об отце, о радостной встрече с ним. Возвращаться в Арарг не желала: пусть норн приезжает сам, забирает сына. Ноги моей в Гридоре больше не будет — попробовала и досыта наелась. Знаю я благородство виконта: будет всеми правдами и неправдами зазывать в храм, чтобы сделать своей.
Безусловно, норну сейчас плохо, но я не смогла бы всю жизнь лгать. Жить с ним из жалости и привычки, зная, что он, пусть и любящий, не твой единственный, жить в омерзительном государстве с тенью вечного рабского браслета на руке — это не для меня.
Потом, когда боль пройдёт, мы сможем видеться, разговаривать, стать близкими людьми: да и как иначе, если у нас общие дети? Надеюсь, сохраним добрые отношения.
— Простите, это ваш сын? — прервав размышления, окликнул меня какой-то мужчина.
Я обернулась и испуганно всплеснула руками: Рагнар опасливо перегнулся через борт. Мать называется!
Поблагодарив мужчину, подхватила на руки сына и крепко прижала к себе.
— Красивый у вас сын — весь в мать, — улыбнулся незнакомец.
Я пригляделась к нему: не араргец, да и говор иной. Оказалось, что монторец. Купец. Продал товар, теперь возвращается домой. Незаметно разговорились, да так, что я чуть не пропустила кормление Сагары.
Мужчину звали Раймоном, и он обещал помочь нам добраться до места. У него располагающее к доверию лицо… И Рагнара научил всяким штукам: узлы морские вязать и играть в «камень и ножницы». Сама, как девочка, принимала участие в этой забаве. И как-то из головы вылетели все беды.
Уложила детей и поднялась на палубу, смотреть на звёзды. Они такие красивые…
Странно, но совсем не мутило: может, потому, что рядом пристроился Раймон? У нас ведь оказалось много общего: хотя бы то, что он тоже ненавидел Арарг.
Впервые за долгое время легла спать с улыбкой. И думала о мужчине.
Жизнь только начинается. С чистого листа.
Да, безумно тяжело решать самому, брать на себя ответственность. Гораздо легче переложить её на чужие плечи, стать покорной чужой воле и забыть о трудности выбора. Но выбор и ответственность — признаки силы, спутники взрослого человека. И пусть вначале тяжело, пусть будут ошибки, но это будут твои ошибки, твой выбор, твоя жизнь. В радостях и горестях, которых повинен лишь ты.
июнь 2010 — февраль 2012
