Я молчала, придумывая достоверную ложь.
— Разве ты не слышала, что я тебя звал?
— Я… я пряталась от сеньора Шоанеза, — сказала первое, что пришло в голову. — А потом заснула.
— И так крепко спала, что проснулась только теперь? — ехидно поинтересовался хозяин, схватил за руку и выволок из-под стола. Шар сунул во внутренний карман — значит, всегда носит с собой.
Не зная, что ответить — и так получалось неубедительно, я предпочла не усугублять вину.
— Зеленоглазка, — голос норна был ядовито-сладок, — что я тебе говорил про ложь?
Я низко опустила голову. Что толку отпираться? Теперь нужно придумать причину, по которой солгала.
Взяв за подбородок, хозяин заставил посмотреть себе в глаза. Вторая рука легла на пряжку ремня. Зачем — я догадывалась. Для воспитания лживой торхи.
— Я испугалась! Я не хотела лгать, просто испугалась.
— Чего? — рука замерла на ремне, не расстегнув его. — На этот раз чистую правду, без всяких: «я заснула и не слышала».
— Вас. Я нечаянно разбила бутылку дорогого вина, боялась, что вы накажите.
Бутылку сегодня действительно разбили, но практически пустую, там, на донышке, чуть-чуть оставалось. Разбила, споткнувшись, одна из хыр. Видела только я, обещала не говорить.
— Женская логика непостижима! — он с облегчением вздохнул, отпустив меня. — Да пёс с ним, вином! Неужели я из-за какой-то бутылки стану тебя наказывать? И всё-таки на время моего отсутствия поживёшь в замке — так надёжнее. Не то чтобы я тебе не доверял, просто мне спокойнее. Жаль, нельзя взять тебя с собой! Но слишком опасно, могут убить. Да и перелёт тяжёлый.
Ночи с ним всё же удалось избежать: я в который раз за сегодня солгала о женском недомогании. Хозяин расстроился, но проверять не стал, выразив надежду, что по приезду в замок ничто не помешает мне сделать ему приятное.
Не сказала бы, что была рада перемене места жительства. Отвыкла от четырёх стен, привыкла дышать городским воздухом, где чувствуешь себя намного свободнее. Он придавал сил, помогал выныривать из тягучей хмари безысходности и верить, что всё задуманное сбудется.
В этот раз я не лежала у хозяина на коленях, а, мужественно пересиливая страх, сидела в седле. Мне нужно научиться не бояться высоты: вдруг когда-то судьба пошлёт мне дракона, а я не смогу воспользоваться драгоценным подарком?
Раш был неразговорчив и хмур. Видимо, не хотелось покидать насиженные места.
Никакой дополнительной защиты, кроме пластин на шее, я не заметила. Очевидно, дракона не так-то просто убить, иначе хозяин позаботился бы о безопасности боевого товарища.
Ружейная полка тоже пуста. Из предусмотрительности, я полагаю. Вдруг торха, то есть я, задумаю воспользоваться оружием? Положим, управлять драконом я не умею, но могу заставить норна под дулом ружья. Хотя, глупо: хозяин сильнее меня, а дракон легко сбросит крыльями, головой или хвостом.
— Раш, тебе не хочется улетать? — шёпотом спросила я, надеясь, что шум ветра скроет мой вопрос от хозяина, а чуткий слух позволит услышать дракону.
— А кому понравится, когда тебе дырявят брюхо? — хмыкнул Раш, выпуская облачко пара. — Зато порезвиться можно. Здесь-то нельзя, сразу всякие пристрелят.
— Под «порезвиться» он имеет в виду игры с огнём, — усмехнулся хозяин, ловко поменяв положение корпуса, заставив дракона взять влево. — Они не такие уж безобидные существа. В брачный период вообще на демонов похожи, кого угодно в клочья раздерут.
— Но-но, меня сюда не впутывай! — обиделся дракон. — Я разумный, ради самки на рожон лезть не буду. Лучше бы вы, люди, на себя посмотрели. И ты тоже.
— На что-то намекаешь? — нахмурился норн. — Смотри, доиграешься!
— Ты тоже. Могу и скинуть.
— И дураком будешь, Раш! — хозяин неожиданно ласково потрепал его по чешуе. — Волнуешься?
— Есть немного. Давно в деле не был. Эх, разомну крылья! Мы с тобой таких делов наделаем, в два счёта тех людишек прижучим!
Наконец мы начали снижаться.
Показались знакомые очертания городка, селений, реки и полей, а потом и замок.
В этот раз хозяину не пришлось уговаривать меня спуститься на землю, сделала это сама, смирившись с правилами игры. Ходить по чужим спинам — неприемлемо, но что я могу поделать? От руки хозяина тоже не отказалась: всё же высоко.
Сара обрадовалась при виде меня, живой, невредимой и не такой затравленной, как прежде.
— Вижу, у вас всё наладилось, — шепнула она, задержавшись, чтобы проследить за тем, как заносят вещи. Среди них и были мои — я теперь торха с приданым. Совсем крохотным, но всё же. Если продать, на месяц-другой хватит.
Я предпочла промолчать, не зная, что ответить. С одной стороны, Сара права, я освоилась, перестала дичиться, да и обращаются со мной сердечнее, чем вначале, но, с другой — я по-прежнему рабыня.
Хозяин улетал завтра на рассвете. Кроме Раша, брал с собой коня: его доставять по морю на драконьей тяге.
Личный отряд норна, походивший на ополчение кеварийского городка, уже собрался, частично разместившись в стенах замка, частично в ближайшей деревушке. Люди в серо-зелёной форме мелькали то здесь, то там, доставляя немало беспокойства слугам и ещё больше хырам.
Весь вечер и всю ночь я провела возле хозяина, помогая собирать оставшиеся вещи, укладывая чистое бельё, принося требуемые книги из библиотеки (никогда бы не подумала, что военные в походе читают). Потом испекла ему кекс по маминому рецепту. Сама не знаю, зачем, просто мелькнула мысль, что надо сделать что-то приятное, может, он не вернётся. А что, на войне убивают… Наверное, так было бы лучше, только, к сожалению, я не знала, что случается с торхами после смерти хозяев. Вдруг становятся хырами?
Да я лучше руки на себя наложу, чем позволю надеть на себя балахон! На поясе повешусь. Надеюсь, вынуть из петли не успеют.
Торхой жить можно, особенно если обращаются сносно. Горько, тошно, но можно, а хырой лучше сразу умереть. Это кромешная тьма без просвета.
— Ты сегодня на себя не похожа, — заметил хозяин, разрезая моё лакомство. — Что случилось? Такая забота… Мне Сара сказала, что пекла сама.
Я стояла возле стола, держа наготове тарелку. Чистую салфетку уже положила, чай налила. Сама поела впопыхах, пока стряпала: холодные остатки обеда и ненавистный травяной напиток, не имевший ничего общего с тем ароматным, насыщенно-янтарным, который пил норн. Одно название.
А чай и его глаза почти одинакового оттенка.
— Ничего не случилось, хозяин. Надеюсь, вам понравится, — я аккуратно поставила тарелку на стол рядом с чашкой. — Что-нибудь ещё, хозяин?
Норн покачал головой, и я опустилась на пол возле его ног, наблюдая за выражением лица. Собственно, выбор был невелик: либо скатерть, либо он.
