Полагаю, стоило больших трудов уговорить её выйти за нелюбимого человека. В какой-то мере, как торхе. Отдать себя тому, кому велено, и терпеливо рожать от него детей, независимо оттого, что ты чувствуешь и хочешь… Мы с ней чем-то похожи: обе не выбирали свою судьбу.
Возобновились мои занятия араргским. Собираясь с служанками на кухне, я, заодно, узнавала подробности повседневной жизни, задавала интересовавшие вопросы.
Кухарка учила меня готовить, и к концу года я умела стряпать простые, но сытные блюда местной кухни.
В октябре хозяин в качестве подарка на день рождения нанял учителя. Не сказала бы, что мне нравилось заниматься математикой, историей и основами ведения домашнего хозяйства, но отказаться я не могла. Хорошо, что заданий не задавали — мне некогда было бы их выполнять.
Хозяин тоже проявил необычное рвение к моему образованию. А, может, его просто забавляли мои неумелые движения. По воскресеньям после ужина он учил меня танцевать. Уроки эти плавно перетекали в постель.
К сожалению или к счастью, бессонница у хозяина прошла. Зато озиз курился в спальне регулярно: наверное, норн стремился по полной насладиться жизнью перед свадьбой.
Когда выпал первый снег, хозяин взял меня в двухнедельную загородную поездку. Я толком не поняла, куда, только краем уха слышала, что мы заедем в имение его дяди.
Я устроилась на волчьей шкуре на полу кареты, в которой ехала норина Фрейя Ирамира альг Багонсор. Она приходилась дальней родственницей хозяину, то ли троюродной, то ли четвероюродной сестрой, которую он опекал в Гридоре. И до Гридора — я слышала обрывки разговоров, из которых следовало, что Фрейя в отрочестве была неравнодушна к кузену и охотно позволяла себя целовать. Теперь же, наверное, заняла место норина Дорраны.
Она разительно не походила на прежнюю любовницу норна: невысокая кареглазая блондинка с яркими всполохами пламени в волосах. Ко мне относилась с любопытством, приветливо. Может, сказывался возраст: Фрейя вполне могла сойти за старшую сестру.
В своей шубке из рыси и такой же шапочке, она казалась верхом элегантности. Впрочем, я теперь тоже не мёрзла в пальто: на зиму у меня появилась добротная овечья шубка.
Я скрашивала досуг норины, читая вслух романы. Пригодились мои познания в араргском.
Обедали в какой-то придорожной таверне.
Я сидела за столом, пусть и не с норнами, а вместе со слугами и охраной — уже приятно. Даже прислуживать не пришлось, так что поела спокойно. Единственное, приходилось есть жидкую пищу: нож и вилку в общественном местах мне не доверяли. Впрочем, суп оказался сытным, а хлеб — свежим, хрустящим.
Поела я быстро и подошла к столу, за которым обедали господа. Встала за стулом хозяина, самостоятельно, без приказа, наполняя опустевшие бокалы. Это лучше, чем терпеть ехидные шуточки солдат. И если бы только шуточки — ещё и взгляды. Под ними я чувствовала себя помесью собачки и проститутки.
— Симпатичная она у тебя. И уже не боится. Можно, я ей половину десерта отдам? Я всё равно не хочу, а она, как девушка, наверное, сладкое любит.
Хозяин усмехнулся, обернулся ко мне и усадил себе на колени:
— Садись уж, нечего за спиной маячить. Булочки с кремом тебе можно, не располнеешь. Давай тарелку, Фрейя.
— А можно я сама? — мне не хотелось, чтобы он кормил меня с рук.
— Можно. Бери, сколько хочешь.
Я съела больше половины, но меня никто не остановил.
Норн спокойно доедал яблочный пирог, а норина допивала чай, с интересом посматривая на меня.
— Ну, сыта?
Я чуть не поперхнулась, поспешив убрать руки от тарелки.
Хозяин рассмеялся и легонько подтолкнул меня, намекая, что пора вставать.
Остаток дневного перехода норн провёл вместе с нами в экипаже.
Разомлев после плотного обеда и бокала вина, который мне налили, я дремала, положив голову на колени хозяину.
Мне снился солнечный день, пшеничное поле, и я, совсем маленькая девочка, в салатовом платье.
Проснувшись, поняла, что полулежу на сиденье, но головой на плече норна. Его рука лежит на талии. Я же одну подложила под щёку, другую доверчиво закинула ему на спину.
Заметив, что проснулась, хозяин погладил меня по волосам.
Я быстро выпрямилась, извинилась, вызвав улыбку на лицах обоих, и снова заняла место у ног норна.
Вечером въехали в какой-то городок.
Мне поручили заняться комнатами и вручили деньги, а норн со спутницей направились ужинать.
Какой соблазн! Одна, с кошельком, полным серебрушек и цейхов, в одежде, скрывающей рабий браслет, без охраны — вся она дружно пила эль у барной стойки.
Вздохнув, направилась к конторке владельца гостиницы, сняла две комнаты (о слугах мне ничего не говорили, значит, позаботятся о себе сами). Забрала ключи и перенесла саквояж норины Багонсор наверх. Вроде бы всё, можно спуститься вниз и поесть, но я почему-то поступила иначе.
Спрятала кошелёк в белье, осторожно выглянула в коридор и, поколебавшись, открыла саквояж норины. Мне нужна была шпилька: я надеялась, что она испортит браслет, нарушит связь с пластиной.
Но сначала я в который раз попыталась его снять. Разумеется, неудачно, хотя шпилька, кажется, сумела немного разомкнуть застёжку. Не став продолжать, в нескольких местах царапнула металл.
Медленно, стараясь не привлекать внимания, вышла в коридор, спустилась по лестнице и вышла во двор. Вокруг полно людей, меня не запомнят и не заметят, а с такими деньгами я быстро доберусь до нужного места и уговорю какого-нибудь кузнеца избавить меня от жуткого браслета.
Но куда бежать? Хозяин рядом, уже через пару минут хватится, позовёт солдат…
Раньше я утверждала, что сглуплю, как те, кого секли на площади Слёз, а теперь поняла, как может пьянить близость свободы.
Достав пару цейхов и крепко сжав в кулаке, направилась к двум собиравшимся уезжать всадникам.
— Далеко направилась, Зеленоглазка?
Хватился, и раньше, чем я думала.
Сердце обмерло от страха. Хорошо, что он не видел моего лица.
Нужно срочно выдумать правдоподобную ложь. Что, что я могла делать во дворе?
Рука хозяина легла на плечо и развернула к себе. Янтарные глаза впились в меня, губы сжались.
— Что-то не так, хозяин? — я постаралась выдавить из себя улыбку.
— Тебе виднее. Мечтаешь о двадцати трёх ударах плетью? Но кто сказал, что их будет, скажем, не тридцать?
— Вы всё не так поняли, хозяин, я не собиралась бежать. Я просто вышла во двор подышать свежим воздухом. У меня разболелась голова. Вот ваши деньги, комнаты я сняла, саквояж вашей спутницы занесла.
— Всё никак не могу понять: лжёшь ты мне или нет? — он отпустил меня.
