В ложе повесила на вешалку верхнюю одежду, накинула парчовую накидку на обнажённые плечи норины Мирабель, достала веер и встала боком к ней, прислонясь спиной к стене ложи. Но госпожа отказалась от моих услуг, сказав, что если будет жарко, она справится сама. Отдала ей веер, поправила причёску норины и отошла за кресло хозяина, жадными глазами пожирая занавес.
— Садись, представление длинное, — норн указал на небольшой выступ у бортика. — Устанешь стоять. Мирабель, вы не против?
— Разумеется, — смущённо улыбнулась госпожа. — Я бы не возражала, даже если бы она взяла стул и села позади нас.
— Так она ничего не увидит. Это для вас театр не в новинку, а она в нём впервые.
— Не впервые, хозяин, — подала голос я и тут же извинилась, что прервала их разговор.
Норн отмахнулся, бросив: «Пустое!», и встал, давая возможность пройти.
Сидеть на выступе оказалось не слишком удобно, но намного лучше, чем стоять. Да и видно так же, как норнам.
В антракте в ложу зашли Шоанез и Абердин, чтобы ещё раз принести поздравления молодожёнам, на этот раз в приватной обстановке.
При виде Шоанеза я сжалась, непроизвольно постаравшись оказаться как можно ближе к хозяину. Тот успокоил взглядом и на пару мгновений сжал ладонь.
— Приобщаешь рабынь к искусству? — усмехнулся Шоанез. — Пусть принесёт нам чего-нибудь из буфета.
Я сделала шаг к выходу, но хозяин остановил.
— Шоанез, если тебе что-то нужно, попроси свою торху, а мою оставь в покое. Лей ничего тебе носить не будет. Разве что Мирабель что-то нужно, — он вопросительно посмотрел на супругу.
— Я бы хотела сладкой воды и мороженого.
Протянув кошелёк, хозяин разрешил побаловать чем-то и себя.
Когда вернулась, норны еже ушли, хозяин, впрочем, тоже. Госпожа сидела одна и очень обрадовалась моему возращению. Выпила воду, взяла вазочку с мороженым и попросила проводить до ложи Ларели. Туда я, разумеется, не вошла, терпеливо дожидаясь норину снаружи, в фойе. По одному доставала из баночки леденцы и отправляла за щёку.
Я не заметила, как он подошёл, чуть не подавилась, когда услышала:
— До чего же ты везучая и счастливая, тварь! И хозяин, и хозяйка любят… Хорошо устроилась, подстилка?
Я испуганно попятилась, а Шоанез, упиваясь безнаказанностью, усмехался, будто невзначай постукивая пальцами по рукояти плети. Когда он заходил в ложу, её не было.
— Помнишь, как Сашер, твой хозяин, из-за тебя меня продырявил? Как ты думаешь, зелёноглазая, кровь норна стоит крови торхи?
Ответить он не дал, да и не ждал ответа, просто сажал рот рукой, потащил в сторону и втолкнул в подсобное помещение.
Я отчаянно брыкалась, даже укусила, но заработала лишь оплеуху, да такую сильную, что свело скулы.
— Как бы тебя избить, чтобы следов не осталось? — задумчиво протянул Шоанез, отпустив меня и позволив забиться в дальний угол коморки. — Кричать, кстати, можешь, — вряд ли кто внимание обратит. И услышит — тут стены толстые. Дверь тоже. Или тебя не избить?
Его улыбка не понравилась, как и то, что он убрал плеть.
Норн сделал шаг ко мне — я от него. Только долго не побегаешь, если с двух сторон стена. Результат закономерен — я оказалась в его руках.
— Ну как, сама? Не будешь трепыхаться, понравится больше. Нет — тебе же хуже, миндальничать не стану.
— Я не хыра, вы не имеете права, — я отчаянно попыталась оттолкнуть его и изо всех сил закричала: — Виконт Тиадей!
Шоан, как я хотела, чтобы он сейчас оказался рядом, всё, что угодно бы сделала! Почему, почему именно сейчас он оставил меня одну, когда был так нужен?
— Что, шавка, хозяина зовёшь? — его пальцы, легко развязав шнуровку, скользнули под платье. — А тебе, видимо, не рассказывали, что хозяева своими вещами с друзьями делятся? Да, ты не хыра, о хыру я бы не стал руки марать. Для норнов только чистые девочки. Пора, пора спустить тебя с небес на землю, показать, каково твоё истинное предназначение.
Похоже, Шоанез оказался прав, утверждая, что меня не услышат, да и крик быстро перешёл в писк, когда норн слегка придушил одной рукой. Пальцы второй похотливо сжали грудь, с наслаждением задрав бюстье.
Вцепилась в его запястье зубами и получила болезненный удар коленом в живот.
— Ну, сучка, сейчас получишь! — процедил норн, расстёгивая штаны.
Он заломил мне руки над головой.
Слава всем богам подлунного мира, надела ботинки с небольшим каблучком, которые я умело использовала вместо оружия.
Долго, разумеется, это продолжаться не могло, Шоанез изначально сильнее. Оставалось только надеяться, что выживу после близкого знакомства с разъярённым норном, в чём я сомневалась.
Резким движением он задрал юбки и грубо коленом раздвинул бёдра.
Шоан, как же мерзко, противно! Его ладони, похотливо шарящие по телу, его дыхание, запах его кожи. Меня едва не тошнило от этого, липкого, грязного…Первая близость с мужчиной по сравнению с действиями Шоанеза казалась верхом блаженства.
Вот он уже во мне…
Гадко, гадко от каждого движения, независимо оттого, причиняет ли оно боль или пытается подарить грубую ласку.
Довольно ухмыляясь, норн потерял бдительность, ослабил хватку, полагая, что жертва смирилась со своей участью. Но он глубоко ошибался: я одновременно ударила коленом в пах и чиркнула ногтями по лицу, метя в глаза.
Коленом попала: взвыл. Недолгим оказалось удовольствие норна.
Не теряя времени, метнулась к выходу, не заботясь о том, как выгляжу, — не до того. Лишь бы вырваться, спастись от этого похотливого животного!
— Убью, тварь! — проревел с пола Шоанез и, ухватив за лодыжку, повалил на пол.
Рука метнулась к плети, но нанести удар не успела.
— Ещё одно движение — и ты покойник, Шоанез. Впрочем, если ты её тронул, то уже мёртв.
Хозяин! Как же я рада его видеть! Вернее, слышать, потому что лежала лицом вниз.
Шоанез выругался и отпустил меня. Я тут же вскочила на ноги и испуганно прижалась к хозяину. Тому одного взгляда хватило, чтобы определить степень виновности друга.
— Тебе одного раза мало, Шоанез? Я не достаточно ясно выразился? Теперь подам в суд, и ты сядешь в тюрьму. Если будет, кого сажать.
— Лей, он тебя изнасиловал? — спросил норн, встревожено заглядывая в глаза.
— Если да, вы продадите меня? — упавшим голосом поинтересовалась я, жалея, что не вонзила в араргца с чёрно-палевым хвостом тайное оружие, выкованное кузнецом.
— Нет, — мягко улыбнувшись и проведя ребром ладони по щеке, ответил хозяин. — Так он…?
Опустила глаза, пробормотав:
