Решившись, шагнула под дождь и, придерживая юбку, чувствуя, как хлябает в туфлях вездесущая вода, поспешила к нужному перекрёстку.
Улица Белой розы, конечно, не так респектабельна, как наша, и дома на ней перемежаются с лавками, но чистая, с узким тротуаром, петляющим вслед за причудливыми изгибами мостовой.
Перепрыгнув через сточную канаву, прижавшись к фасаду дома, огляделась, сориентировавшись, и юркнула за поворот, мимо цветочной лавки.
Уже через минуту стояла на крыльце двухэтажного дома с горшками петуний в окне первого этажа и звонила в дверной колокольчик.
Мне открыла служанка, поинтересовавшись целью визита. Узнав, что я к магу, без вопросов посторонилась, пропуская в холл.
Когда Тьёрн говорил, что снимает комнаты, я предполагала, что он имеет в виду часть дома, но ошиблась. Респектабельность — не последнее дело для привлечения клиентов, и маг заполучил во временное пользование небольшой особнячок на восемь комнат. Хозяйка же жила отдельно, у дочери.
Меня провели на второй этаж и оставили стоять перед дубовой дверью.
Стыдливо глянув под ноги: вода с волос и одежды стекала на пол, — постучалась.
— Войдите! — раздался серьёзный голос Тьёрна. Наверное, я его отвлекаю.
Не удержавшись, чихнула. Ну вот, всё-таки простыла!
Дверь отворилась сама, явив взору уютный кабинет, обставленный по вкусу владельца.
Тьёрн сидел в кресле у камина и с глубокомысленным видом изучал цвет напитка в бокале. На столике рядом с бутылкой лежала заложенная костью какого-то животного книга в потрёпанном переплёте. Название стёрлось.
— Иалей? — искренне удивился маг, отставив вино на стол. — Что-то случилось? Впрочем, всё потом, ты же промокла до нитки!
Он, не касаясь, передвинул к камину второе кресло, усадил туда, а сам ушёл, сказав, что на минутку. Вернулся с флягой рашита. Я запротестовала, напоминая, что кормлю сына, но маг и слушать не стал, практически насильно влил в рот стакан обжигающей жидкости, дав запить четвертью стакана воды. Затем заставил разуться и вытянуть ноги к огню.
— Нет, Лей, так дело не пойдёт. Одежда тоже мокрая, а ты чихаешь. Дело может обернуться воспалением лёгких, — покачал головой Тьёрн. — Раздевайся.
— Что? — я испуганно взглянула на него.
— Снимай платье. И чулки тоже.
— Платье вовсе не мокрое, только слегка влажное…
— Ну-ну. Посмотрим, сколько воды я из него выжму. Так что не дури, я тебе плед дам. И ведь под платьем у тебя всё равно что-то есть, — лукаво подмигнув, он отвернулся.
Вздохнув, стянула чулки — от них действительно сейчас больше вреда, чем пользы, а вот с платьем расставаться не торопилась.
— Какие же стеснительные девушки пошли! — обернувшись, хмыкнул Тьёрн, подошёл, развязал мой пояс и начал расстегивать крючки.
Покраснев, оттолкнула его и вскочила на ноги.
— Хорошо, я ушёл за пледом, переодевайся спокойно. Только сними его, а то действительно заболеешь.
Маг вышел, а я, немного подумав, решила раздеться.
Платье прилипло к телу, в некоторых местах превратившись во вторую кожу. Теперь оно казалось гадким и противным.
У камина было тепло даже в нижней рубашке, а тут ещё рашит начал действовать.
Поджав под себя ноги, сидела в кресле, вытянув руки к огню.
Вернулся Тьёрн, неслышно подошёл сзади и кинул на колени плед. Я поспешила в него завернуться, скрыв от глаз мага глубокий вырез. Он его заинтересовал: взгляд скользнул вниз по коже.
Налив мне ещё, на этот раз вина, Тьёрн устроился напротив и, усмехнувшись, поинтересовался:
— А под нижним бельём ты по-прежнему прячешь капли? Видимо, люди не меняются. Да не бойся, не расскажу. Ты ему наследника родила, заслужила хоть временный отдых. Хоть чуть-чуть согрелась?
Кивнула.
— Ничего, мы тебе сейчас массаж с одной мазью сделаем, разгоним кровь по жилам.
Маг не обратил внимания на мои робкие возражения, выудил из ящика стола баночку, открыл, разогрел немного её содержимого в ладонях и, наклонившись, что-то прошептал.
Комнату наполнил приятный медовый запах.
Щелчком пальцев перенеся баночку на стол, Тьёрн подошёл ко мне:
— Лей, вытаскивай из-под себя ноги и расстанься на время с пледом.
Вытянув мою правую ногу, он положил её себе на колени и начал массировать холодные скрючившиеся пальцы, заодно нанося на кожу медовую мазь.
Напряжение спало, я расслабилась, даже прикрыла глаза — настолько это было приятно. Теперь он массировал щиколотки. Всё выше и выше, откинув в сторону мешающий плед.
Опомнившись, когда подол рубашки задрался до бёдер, я поспешила отдёрнуть его, слегка наклонилась и ощутила на губах поцелуй Тьёрна. Обняв, он притянул меня к себе, взял на руки и, сев, устроил на коленях.
— Что вы делаете, снэр? — я изумлённо взглянула на него. — Я же торха виконта Тиадея!
Вместо ответа он ещё раз приник к моим губам. Не контролируя себя, ответила. Может, виной всему спиртное?
— Разве такая девушка, как ты, должна быть вещью? — Тьёрн пристально смотрел мне в глаза. — Или ты сама уже ощущаешь себя вещью, Иалей? Торха… А достоин ли он такой торхи, видит ли он тебя? Такую пропитанную тёплым весенним солнцем, с пахнущей лучше всяких духов кожей, гладкой и нежной, будто розовый бутон, с изумрудами сияющих внутренним светом глаз?
Я невольно заслушалась, утонув в потоке красивых нежных слов. Он прав, меня вряд ли кто видит, видят торху виконта Тиадея.
— Вы так красиво говорите, столько трудов, выдумки — и ради рабыни? — покачав головой, соскользнула с колен на пол. Босым ногам было холодно. — Только зачем вам это, снэр? Я ведь могу рассказать всё хозяину…
Маг промолчал, потянул к бокалу и залпом осушил его. Потом встал, обнял меня и прошептал, почти касаясь уха:
— Расскажи, если хочешь. Я не боюсь.
— Уверены, что сильнее его? — я повернулась в его руках.
— Вовсе нет. Виконт Тиадей вполне может меня убить. Он отличный фехтовальщик, а во время дуэли магией пользоваться нельзя. Нарушишь правила — лишишься чести.
— Тогда зачем…?
— Я предоставляю тебе свободу выбора. Потому что для меня ты не вещь.
Наклонившись, он сжал в ладонях моё лицо, а потом ещё раз поцеловал. Мои губы вновь дрогнули, и через минуту я сама целовала его. И мне это нравилось. Чтобы было удобнее, положила руки ему на плечи.
Тьёрн снова усадил меня на колени, пододвинув кресло к огню, чтобы я не мёрзла, и продолжил массировать. На этот раз спину. Через рубашку.
На коленях у него так тепло и уютно, невольно захотелось вздремнуть, прижавшись щекой к груди.
