И эти ощущения… Мне не хотелось его отталкивать. Никакой брезгливости, мыслей о грязи — от Тьёрна шло тепло, такое ровное, приятное. Наверное, всё дело в том средстве, которое он мне подсыпал. Когда только успел?
Порядочной женщине стоило бы рассердиться на него, заречься у него бывать, но делать этого я не собиралась.
Разумеется, моё длительное отсутствие вызвало ряд вопросов.
С хозяином я, запыхавшаяся, в заново намокшем платье столкнулась на пороге детской. Если бы не выражение лица норна, умилилась бы: он держал на руках Рагнара, теребившего шнурок на шее отца — интересно же, особенно, когда там что-то блестящее.
Ангелина, уже большая, научившаяся ходить, не сводя с хозяина маминых голубых глаз, настойчиво пыталась привлечь его внимание. Кормилица, теперь выполнявшая также роль няни (скоро у девочки должна появиться нормальная няня), безуспешно пыталась увести девочку, убедить, что отец занят.
— Уложи её, ей давно пора спать.
Кормилица кивнула и, подхватив упирающуюся и заливающуюся плачем воспитанницу, скрылась в недрах детской, предупредительно притворив за собой дверь.
Хозяин окинул меня пристальным взглядом и протянул Рагнара:
— Ты мать, может, хоть раз уложишь сына? Помнится, ты так переживала, что его отдали кормилице, а теперь, как посмотрю, не стремишься быть рядом. Где пропадала?
— Ходила по магазинам и гуляла, хозяин, — я бережно прижала к себе ребёнка, поцеловала в лобик и начала укачивать, в полголоса напевая одну из кеварийских песен.
— Одна? Лей, я тебе что говорил?
— Брать с собой хыра. Но я ведь ненадолго, хозяина, не думала, что задержусь. Да и кто посмел бы причинить мне вред, видя браслет с вашим именем?
— Не оправдывайся. Тебя не было больше двух часов. И где ты, никто не знал. Так что?
— Я пережидала дождь. Вы же видели, какой был ливень.
— Ну да, поэтому в таком виде. Дождь действительно шёл, закончился с полчаса назад. Значит, далеко ходила. Куда? Где пережидала дождь? Что купила? Я не вижу ни одного свёртка.
— Да, хозяин, я гуляла, забрела за три квартала отсюда. Пережидала дождь под навесом табачной лавки на улице Цветочников. Я ничего не купила, потому что выбирала подарок для норины Ангелины. У нас принято праздновать дни рождения маленьких детей каждый месяц, и я хотела купить какую-то игрушку. К сожалению, из-за этого проклятого дождя не успела… Вы сердитесь на меня?
Норн промолчал, задумчиво глядя куда-то поверх моей головы, потом сухо велел отнести сына в детскую и идти ужинать. Я по-прежнему ела с господами, только прикасалась к пище позже них, предварительно убедившись, что они ни в чём не нуждаются. Тихо сидела за краешком стола, довольствуясь более скромными яствами, чем супруги Тиадей.
Подарок Ангелине пришлось найти и купить — мягкого, набитого войлоком, дракона. Девочке он понравился, и она тут же побежала хвастаться родителями. Хотя, чем тут хвастаться: мой дракон блёк перед куклой, подаренной отцом на двухлетие дочурки. Ангелина закатывала жуткую истерику, когда кто-то без её разрешения прикасался к игрушке, клала куклу в кроватку и спала с ней в обнимку. За исключением тех дней, когда норина Мирабель брала дочурку на ночь к себе.
Она так трепетно и нежно обнимала мамину шею! Я это видела, потому что первой приходила пожелать госпоже доброго утра и одеть её. Пробовала одевать и маленькую норину, но куда там! Либо мама, либо кормилица.
Норина Мирабель любила Ангелину, потакала всем капризам, наряжала, как принцессу, каждый месяц заказывая ворох платьев, из которых девочка быстро вырастала.
Отношение отца к дочери тоже потеплело, но разительно отличалось от обожания супруги. Он иногда брал норину Ангелину на руки, выслушивал детский лепет, гулял по саду Трёх стихий, устраивал пышное празднование дней рождения, но ни разу на моей памяти никак ласково её не назвал, ни разу не принял участие в играх, не позволял заходить к себе в спальню и кабинет. И не целовал, только по голове гладил.
Правда, однажды видела, как норн успокаивал расшибшую в кровь коленку дочь. Его раздражали истерики, но на слёзы вызванные болью, он живо реагировал, хоть и сдержанно, без буйной испуганной активности госпожи.
А Рагнара хозяин любил. Улыбался, позволял дёргать за волосы, нередко что-то делал, держа сына на коленях. Даже мог недолго покачать, когда тот плакал.
К Тьёрну снова зашла накануне дня рождения, когда хозяин на несколько дней уехал из Гридора. Не одна, с сыном. Так, на всякий случай — не станет же он при ребёнке. В моём распоряжении было около четверти часа, пока сопровождавший нас слуга не разберётся со списком покупок. Не моих — норна Рагнара, норины Ангелины и норины Мирабель.
Да, мой сын норн, а я рабыня. Интересно, когда вырастет, хотя бы матерью останусь, или тоже в прислугу превращусь?
Собственно, заходить внутрь не собиралась, просто гуляла, взяв Рагнара из коляски на руки, показывала яркие вывески, интересные дома — всё, что могло ему понравиться. Сын радостно разговаривал на своём языке, который я постепенно начинала понимать, периодически норовил стащить мой браслет.
Мы играли в ладошки, когда нас из окна заметил Тьёрн. Вышел, окликнул, предложил зайти в дом.
Я согласилась, зашла, сказав, что только на пять минут. Выпила чаю (у магов он мгновенно получается), позволила сыну поползать по ковру: его заинтересовал пёстрый рисунок, заставивший забыть о присутствии «чужого дяди».
Тьёрн внимательно, сосредоточенно рассматривал малыша, мне даже показалось, что неприязненно, чуть ли не ревниво, а потом заметил, что тот — вылитая копия отца.
— Надеюсь, норн не забыл про древний неписанный закон. Или он ждёт, пока у сына отрастут волосы, и определится цвет глаз? Но и слепому понятно, что зелёными они не будут, а волосы уже двуцветные. Как у истинного норна, не полукровки, вроде меня, — маг усмехнулся. — Видимо, у Тиадеев сильная кровь, раз практически полностью заглушает твою. Но взгляд у него твой. Может, и характер. Хороший малыш, красивый… Он хоть его любит?
Кивнула. Души не чает — так будет вернее. Мало того, что сын, так ещё и наследник.
— Про тебя не спрашиваю, сам вижу. Я ведь приготовил подарок, сейчас принесу.
Тьёрн вернулся с небольшим холщовым мешочком, из которого я извлекла сферу из чёрного, похожего на оникс, камня с белыми прожилками.
— Ты сможешь это носить, не вызывая вопросов. На вид — простой камень, но на самом деле — амулет. Он отводит сглаз и оберегает жизнь.
Я сдержанно поблагодарила Тьёрна, попрощалась, подхватила Рагнара, тут же выразившего недовольство визгом и активным сопротивлением, и вышла на улицу. Как раз вовремя — едва мы успели дойти до угла улицы Белой розы, как показался слуга. Я поспешила привлечь его внимание. Если бы пряталась, делала вид, что не вижу, он бы запомнил, а так мы с сыном просто гуляли по этой улице. Никаких подозрений, не о чём докладывать хозяину.
