— Делайте как знаете! — завершил оборотень затянувшийся разговор. — Я вам не нянька. Принцип объяснил, дальше сами. Насчет обвинений — завтра отец расскажет. Экспертиза назначена.
Вот так, а теперь закинуть амулет связи подальше и спать. Эвиса тер Шин порядком ему надоела. Вечные претензии! То оборотень, то расист, то двуличник. Делай после этого добро!
Проректор исповедовал принцип: адепт отдельно, закон отдельно. То есть вне зависимости от личности наказывать и спасать надо одинаково. Та же Эвиса — как заносчивую ученицу гонял бы от корки до корки учебника, но закрыть глаза на наветы лорд Шалл не мог.
Ибрис дулся. Он демонстративно повернулся к девушке боком и якобы не замечал, хотя следил за каждым движением. Некромантка его не трогала. Придя в себя после встряски, она бродила вдоль круга, повторяя слова проклятия — пока без выражения, пассов и закрепителя. Эвиса хотела убедиться, что все идеально, она не перепутала ни слова. Время поджимало, второй попытки не будет.
Кажется, верно.
Ну, помоги ей небеса!
Девушка глубоко вздохнула и закрыла глаза, сосредоточиваясь.
Слова проклятия огненными буквами вспыхнули в сознании.
На плечо неожиданно легла рука Ибриса. Эвиса вздрогнула, но, наткнувшись на спокойный, обещающий помощь взгляд, вновь сконцентрировалась. Она верила, вампир исправит, если она ошибется.
Чувство локтя подарило крылья. Слова лились легко, рождая черное облачко. Смерть за смерть, без пощады и без оглядки.
Ауру пришлось прикрыть щитом — о нем рассказал лорд Шалл, — иначе усиленное до девятого уровня проклятие нанесло бы вред создательнице.
Облачко темнело на глазах — Эвиса вкладывала в заклинание всю ненависть к князю рода шан Лоров. Краем глаза она заметила тоненькую ниточку, тянувшуюся к проклятию. Значит, Ибрис решил поучаствовать. Приглядевшись, девушка поняла: он преобразует ее проклятие в «Черную кровь».
— Это и моя месть, — шепнул вампир и сделал заключительный штрих.
Облачко дрогнуло и пропало, однако Эвиса чувствовала — оно здесь, никуда не делось, притаилось, чтобы проявиться, встретившись с жертвой.
— Начиняй! — Неспящий отошел и махнул на зомби, силившегося выбраться за пределы круга.
Живой мертвец отчаянно колотил конечностями по невидимой стене, надеясь сокрушить ее упорством.
Некромантка кивнула и, закусив губу, взмахнула руками. Колебание воздуха подсказало: проклятие захвачено воздушным щупом, можно смело переносить, только сначала… «Гетвин шан Лор», — мысленно произнесла девушка. Губы дрогнули в злой усмешке. В духе вампиров — ну так в ней целая четверть крови неспящих. Пусть отцовская сущность сильнее и подавила сущность матери, но наследственность никуда не делась.
Невидимое облачко проклятия свежим ветерком скользнуло в круг и впиталось в зомби. Тот задергался, ощутив внутри чужеродную субстанцию, пришлось спеленать.
Эвиса сотворила магический поводок, нацепила на ходячего мертвеца и выпустила на свободу. Отныне он подчинялся ее воле.
Не дожидаясь просьб, Ибрис занялся уничтожением следов ритуала. Он то и дело напряженно замирал и прислушивался.
Нервы девушки натянулись до предела в ожидании открытия портала, и, когда тот вспыхнул, некромантка подпрыгнула.
Оставалось надеяться, что князь не пожалует сюда собственной персоной и он мирно ждет по ту сторону, а не выйдет прогуляться.
Эвиса подтолкнула зомби к порталу. Кажется, Ибрис укутал ее невидимостью, иначе куда делись собственные ноги и руки?
Поводок провис: мертвец не хотел идти. Пришлось придать ускорение и, дождавшись, пока зомби ступит на земли вампиров, запустить в портал пульсар. Тот с треском взорвался, руша структуру телепорта. Яркая вспышка, затем вторая, сильнее, и от него остался только запах озона.
Первая часть операции удалась, оставалось, скрестив пальцы, ждать завершения второй. Если найдет, проклятие не отпустит жертву.
— Тебе не станут мстить. — Ибрис подошел и коснулся руки. — Найдут след шан Ленов.
— Зачем? — Девушка не понимала отчаянного благородства.
— Затем. — Вампир оказался немногословен.
Он переплел их пальцы и развернул девушку лицом к луне. Кокетливое светило вновь соизволило выглянуть из-за облаков.
— Дурочка ты, Эва! — Ибрис потерся кончиком носа о нос Эвисы и отпустил ее руку. — Они тебя пытались убить. Тебя! Не бойся, отец встанет на мою сторону.
— А если нет?
Странное проявление нежности пугало и умиляло одновременно. Будто перед ней не вампир, а человек.
— Лишится сына.
Вот так, коротко и бескомпромиссно.
Эвиса укоризненно покачала головой:
— Не надо! Ибрис, ты пожалеешь.
— Нет, раз ты думаешь обо мне.
Вампир потянул некромантку к реке, отмываться от трупного яда. Девушка не сопротивлялась, прокручивая в голове недавний разговор. Казалось неправильным, что неспящий ставил под угрозу свое будущее из-за какой-то девицы. Она ведь даже его не любит — ну нельзя же любить жителя Закрытой империи!
Взгляд невольно упал на руки Ибриса. Сегодня он не надел перчаток. Подушечка пальца осторожно коснулась свежего ногтя: слоистый, вампир успел обломать в схватке. Больно, наверное. О, как Эвиса сожалела о поступке в библиотеке, да и о нападении вблизи участка тоже. Регенерация регенерацией, эльфы эльфами, а Ибрису необходим покой. Вот не могла поговорить, сразу убивать полезла! Он ведь мирный, не собирался причинять вред. Словом, кто из двоих нежить, еще неизвестно.
— Касторовым маслом смажь, — посоветовала некромантка, погладив черный ноготь. — И, — тяжкий вздох, — извини. Дома сильно смеялись?
Ибрис дернул плечом. Можно подумать, он признается!
От родных и других вампиров второй наследник рода шан Ленов руки прятал, и не только из-за презрительных шуток — ему бы пришлось мстить девушке. Только вот Эвиса тер Шин для него неприкосновенна, он сам за нее убьет. И убил.
Когда-то давно Ибрис слышал — уже не помнил, от кого — занятную мысль о любви. Он тогда посмеялся, а теперь понял: предки не лгали. Любовь не приходит сразу ослепительной страстью, она по крупицам проникает внутрь, но с самого первого дня руководит поступками. С Эвисой случилось именно так. Мелочь накладывалась на мелочь, чтобы стать прочным чувством.
Интересно, когда это поймет Эвиса? Стала бы она переживать о его ногтях и насмешках, если бы ничего не испытывала к Ибрису? Помнится, она еще в Ротоне хмурилась при виде покалеченных пальцев. Да, потом рассердилась, вздумала убить — так ведь привычка, предрассудки. Не пристань вампир с поцелуями, еще бы лечить вздумала. Враги так не поступают.
Девушка же размышляла, не приготовить ли мазь по старинному рецепту. После нее ногти Ибриса стали бы крепкими, длинными и гладкими, только вот как заставить неспящего ходить с бинтами? И как он вообще отреагирует на странную заботу? Эвиса сама не до конца понимала, отчего ее вдруг встревожило чужое здоровье.
