Эдуард стал перебирать клавиши на пианино, и постепенно мелодия становилась все прекраснее и прекраснее. Это была старинная мелодия, простая, но лиричная. Он добавил витиеватый аккорд; она зазвучала по-новому. Прайм слушал ее, словно завороженный, и будто очнулся, когда Эдуард доиграл до конца.
– Прайм, скажите, а вы давно обитаете в этих краях? – спросила Анни.
– А, хм… Нет.
Элиза нахмурилась от такой бестактности. Было видно, что Прайму не терпится наконец-то прочитать содержимое конверта. Совсем не вовремя появилась Анни. Но главное преимущество вампира – это возможность не торопиться. Время – этого богатства было у нас в изобилии.
Я, было, даже подумывала, как бы спровадить Анни, которая так не вовремя увлеклась Праймом. Но не стала вмешиваться и заметила, что Ханна не спустилась вниз.
– Бэль, а где Ханна? – спросил Брукс, внезапно встревожившись.
– Наверху. Я сейчас ее позову, – сказала я и взбежала вверх по лестнице. Ханна сидела в своей комнате, которая была больше похожа на королевскую библиотеку, и слушала музыку. Огромные наушники смотрелись как чужеродное тело на ее прекрасной головке, но она только довольно качала головой в такт музыки.
– Рахманинов? – спросила я ее.
Она сняла наушники и бодро отрапортовала:
– Это Рахманинов, да. Думаю, что он на третьем месте моего хит-парада.
– А на первом Бах и Моцарт?
– Да, они по-прежнему там! – сказала Ханна с улыбкой. Она наконец-то прислушалась к голосам внизу и радостно вскочила с глубокого кресла, вокруг которого были кипы книг.
– Брукс вернулся! – радостно воскликнула она и была готова побежать вниз. Но я остановила ее жестом.
– Знаешь, если бы ты не была полувампиром, твое зрение от постоянного чтения равнялось бы минус сто!
Ханна удивленно захлопала ресницами и сказала:
– А я и не связывала раньше эти два факта – физическую ограниченность людей и уровень их образования.
– О, Ханна! Я же просто пытаюсь пошутить, а ты уже выдвинула, пользуясь, случаем, новую теорию.
Потом я взяла ручку и в блокноте написала ей: «Нужно спровадить Анни. Она на Прайме висит второй час. Есть идеи?» Ханна прочитала и, подумав немного, кивнула головой.
Она подошла к кабинету Диксона и сняла со стены первую попавшуюся гравюру. На ней был изображен лекарь, который распятием пытается изгнать нечистого духа из страждущего. Ханна взяла ее под мышку, и мы с ней спустились в гостиную. Анни как раз выпытывала у Прайма о его знакомствах в Штатах. Думаю, что самое время их побеспокоить.
– Нет, мам, это не было вспомогательным лечением, это было вместо него! Изгнание нечистых духов считалось основным лечением! – заявила она мне вдруг безапелляционным тоном.
Все восприняли этот диалог нормально – Ханна любила устраивать подобные споры. Она даже Диксона иногда загоняла в угол своими доводами. Келлан вообще боялся таких разговоров. Он всегда молчал, разгромленный в конце спора, а потом говорил, что он самый сильный и любит Ханну больше всех. Дочка, довольная собой, потом усаживалась рядом на диване, и они до одури резались в очередную слэш-игру на приставке.
– А я говорю, что это было средство на крайний случай! – сказала, потому что поняла, чего Ханна добивается.
– Ну ладно, пусть тогда рассудит… Прайм! – сказала она, решительно сунув ему в руки гравюру.
Он некоторое время молчал, рассматривая рисунок, но потом с явным оживлением сказал:
– На самом деле спор ваш решить однозначно нельзя.
Были настоящие врачи, которые подходили к вопросу болезни с научной точки зрения, которая была смешана с верой в то, что жабья слюна лечит от всех болезней, – добавил он с улыбкой, – но потом, появилась теория о том, что болезнь – следствие влияния нечистой силы и врачей сменили священники. Поэтому смертность была ужасающей…
Прайм элегантно взял Ханну под руку и подвел к окну, оставив Анни одну. Брукс моментально оказался рядом с Ханной и она, лучезарно улыбнувшись ему, сразу с самым серьезным выражением лица снова повернулась к Прайму. Я наблюдала это со стороны и думала – ну какая же тут может быть ревность? Все и так видно невооруженным взглядом. Брукс – это все для Ханны, а Прайм… словно самая большая и бесконечная книжка. Столько, сколько он знал и видел за свою жизнь… это делает его весьма интересным для моей дочери. Думаю, стоит сообщить о моих соображения на этот счет Бруксу. Может, перестанет терзать Прайма своим ревнивым поведением?
Анни заскучала немного, мы прекрасно знали, что от слова «наука» у нее сводило челюсти. Она посмотрела в окно, снова поправила свои роскошные волосы и с вежливым выражением лица стала слушать разговор.
– Да, но Диксон говорил, что это не так! – сказала Ханна, упрямо глядя в глаза Прайма. Он немного побледнел, словно заболела старая рана. В такие моменты я думаю: а не вспоминал ли он Адель? Может, Ханна была на нее чем-то похожа?
– Думаю, что это можно решить только единственным способом: давай спросим у Диксона, – он сын священника и лечащий врач. Думаю, что только он сможет рассудить этот спор! – сказал Прайм.
– Он примерно в миле отсюда, – сказал Джек, который стоял у колонны и смотрел на бескрайний лес через балконное окно.
– Хм, а что для нас расстояния? – спросила Ханна. – Мама, можно?
Анни метнула на меня недовольный взгляд, но я повернулась к Эдуарду и спросила:
– Эдуард, ты не против?
Он встал из-за рояля и, подойдя к Бруксу, самым серьезным тоном сказал:
– Брукс, прошу тебя, верни ее домой не позже одиннадцати, – при этом так грозно взглянул на него, что казалось искры из глаз полетели. Но Брукс, которого не обмануть, уловил несерьезность угрозы. Он тихонько отвернулся к окну, чтобы Анни не могла видеть его веселые глаза.
Алиса подошла к Джеку и, протянув руку, сказала немного капризным тоном:
– Джек, ну идем! Ну, кто же еще поможет Элизе с установкой нового планшета? – она состроила самую несчастную рожицу, и Джек, попрощавшись с Анни и Праймом, пошел наверх, в рабочий кабинет Элизы, держась при этом с достоинством короля.
Анни как раз поняла, что Прайм тоже уходит и, вероятнее всего, она его сейчас потеряет из поля зрения надолго. И тут она решилась на отчаянный шаг – подошла к Прайму и, взяв его за руку, затараторила, увлекая во двор:
– Думаю, что мы с тобой еще увидимся. Мне пора уезжать, только вот никак не найду ручку, чтобы записать твой номер телефона или адрес… Думаю, что нам стоит держаться вместе. Потому что вампиров-вегератианцев так мало, и мне не хотелось бы упускать тебя из виду, – добавила она томным голосом, многозначительно вскинув ресницы.
Ужас, тут же дети! Она вытащила Прайма во двор и быстро захлопнула за собой входную дверь. Хотя это чисто формальное действие, но создавало хоть какую-то приватность. Бежать за ней было бестактно. Я с Эдуардом переглянулись, он подошел ко мне и, обняв за плечи, сказал:
