Дэнни и Замора думали, что мостовая перед рестораном будет огорожена лентой и, может, даже перед входом будет стоять полицейский. Но о вчерашних событиях ничего не напоминает. На двери и окнах опущены стальные рольставни, запертые на замки и разукрашенные граффити. Только одно маленькое окошко, чуть выше уровня глаз Дэнни, ничем не прикрыто.
– Загляни туда, Дэнни. Тут у тебя явное преимущество, – говорит Замора.
Дэнни встает на цыпочки и, прищурившись, вглядывается в темноту. Обломки аквариума убрали к дальней стене. Стулья перевернуты и поставлены на столы. Осколки стекла, поломанную мебель и мертвых рыбок убрали, воду вытерли.
– Отсюда мало что видно.
– Надо забраться внутрь, – говорит карлик, подергав рольставни.
Дэнни коснулся набора отмычек, болтающегося у него на шее на шнурке. Может, у них тут простой замок, который несложно открыть? Отец когда-то обучил его основным приемам, а заодно рассказал про Гудини. В юности тот работал в скобяной лавке и его как-то попросили освободить от наручников заключенного. Ему удалось открыть замок, и это стало началом его великой карьеры. «Все с чего-то начинают», – думает Дэнни.
Он прикидывает, что, когда торопишься, лучше взять отмычку с зубчатой головкой. Вытаскивает ее из ручки, достает натяжитель, вставляет в замок и начинает водить отмычкой туда-сюда, стараясь нащупать зубцы и переместить их в правильное положение. Чуть-чуть не получилось. Надо попробовать еще раз.
Но вдруг он слышит приближающиеся шаги, с виноватым видом прячет отмычку, оборачивается и видит Син-Син.
Быстрым шагом она идет вниз по улице. За плечом у нее болтается небольшой рюкзак, а глаза скрыты за узкими темными очками с широкими дужками. Ее зеленые кроссовки в солнечном свете кажутся особенно яркими. Дэнни вдруг чувствует, что стало легче дышать, как будто тяжелый груз свалился с плеч. При свете дня она выглядит как самая обычная девочка-подросток – совсем не похожа на врага. И он рад ее видеть.
– Мы ей доверяем? – шепотом спрашивает Замора.
– Не знаю. Вчера мне показалось, она знала, что что-то случится…
– Oi, senorita! – кричит Замора своим глубоким басом. – Можно вас на минутку…
Но Дэнни его перебивает:
– Куда ты вчера исчезла?
Син-Син приближается к ним и… проходит мимо. Замора пытается схватить ее за руку, но она ловко отстраняется.
– Заткнитесь, болваны, – шипит она. – За мной!
И идет дальше как ни в чем не бывало.
– Мы ничего не теряем, – говорит Дэнни. – Идем, но будем начеку.
Через три магазина дальше по улице Син-Син сворачивает в переулок. Они идут следом за ней, и Дэнни старается успокоиться, заставить все чувства работать острее и внимательно следит, не появится ли что-то подозрительное.
Девчонка идет быстро шагах в десяти впереди. И снова сворачивает направо, в еще более узкий и темный проулок, проходящий позади магазинов. Вдруг она останавливается.
– Черный ход в «Летучую мышь», – бросает она через плечо. – У меня есть ключ.
– Почему ты вчера ушла? – снова спрашивает Дэнни. – Где Лора?
Син-Син качает головой:
– Не сейчас. У нас нет времени. Нельзя, чтобы нас здесь увидели. Вы кое-что ищете? То, что принадлежит твоей тете?
– Откуда ты знаешь?
– Догадалась.
– Послушай-ка, мисс, – говорит Замора. – А Чоу где?
Глаз не видно за темными очками, и по ее лицу невозможно ничего понять.
– Не знаю, – она отворачивается. Губы плотно сжаты. – Ну что, мальчики, вы идете или нет?
Замора бросает взгляд на Дэнни:
– Ну как?
– Идем посмотрим. Но нам надо кое-что у тебя спросить…
– У вас пять минут, – говорит Син-Син, вставляя ключ в замок. – Или нас ждут большие неприятности.
Железная дверь со скрипом открылась, и они оказались в кухне «Золотой летучей мыши».
В воздухе пахнет маслом и соевым соусом, поблескивают кастрюли и воки, начищенные перед новым рабочим днем. На стене висят ножи. И Дэнни вспоминает, как бандиты размахивали такими же ножами перед Лорой. Ему представилось, как они отрезают ей пальцы, и к горлу подступила тошнота. Он резко сглатывает.
– Что вы ищете? – включая свет, спрашивает Син-Син тем же резким и твердым тоном. «Но на самом деле она намного мягче», – думает Дэнни.
– Это наше дело, – отвечает Замора. – Ты работаешь на триады?
– Все гораздо сложнее, чем вы думаете, – отвечает девчонка и снимает очки. Лампы дневного света ярко освещают огромный синяк под правым глазом. На ее чистой белой коже синяк выглядит чудовищно и неуместно.
– Больно? – спрашивает Дэнни и показывает на синяк. Болеть должно изрядно.
– Сама виновата, – сердито отвечает она. – Замешкалась. Ладно, идемте. У триад везде соглядатаи. И повар скоро придет, а он ужасно разозлился из-за рыбок.
Она смотрит прямо в глаза Дэнни и снова улыбается. Мимолетная улыбка, но не фальшивая. «Такое не подделаешь, – думает Дэнни. – Все крошечные мышцы у глаз задействованы». Секунда – и улыбка исчезает, а Син-Син толкает дверь в зал:
– Идемте.
Они проходят за Син-Син в темный зал «Летучей мыши».
После вчерашнего шума и суеты непривычно видеть пустой зал с едва видными в полумраке столами и стульями. Извивающиеся драконы на стенах смотрят на них из темноты, и их оскал кажется угрожающим.
Дэнни сразу направляется к помосту в глубине зала:
– Идем, майор. Для начала поищем за столиком.
– Я постою на стреме, – говорит Син-Син и становится у крошечного окна. – И поторопитесь. Времени в обрез.
– Дэнни, ты посмотри под столом, – говорит Замора, – а я тут пошарю.
Дэнни становится на четвереньки и разглядывает пол. Тут и там остались влажные участки. И хотя под столом темно, ясно, что здесь ничего нет. После вчерашнего происшествия пол подмели и вымыли, и на чистых деревянных досках не осталось никаких следов. Только у ножки стола он обнаруживает случайно забытую крошечную ярко-красную рыбку. Дэнни ткнул ее пальцем, но она не двигается – лежит, высохшая, раскрыв рот и удивленно выпучив глаза. И больше ничего.
Расстроенный он вылезает из-под стола.
– Не нашел? – спрашивает Замора.
Дэнни качает головой и подходит к Син-Син, чей темный силуэт вырисовывается на фоне окна.
– Что вчера делала моя тетя, пока мы не пришли?
– Ничего особенного. Как обычно. Болтала о тебе! Ужасно увлекательно… – И снова мелькнула знающая, чуть высокомерная улыбка.
– И все?
Син-Син скрещивает руки на груди и качает головой. «За этой позой чувствуется одиночество, – думает Дэнни. – Закрытость». В «Болстоуне» он сам, стоя в воротах, скрещивал руки на груди, пока игра шла на другой стороне поля. «Ты пытаешься так защититься, никого к себе не подпускать. Потому что тебя уже однажды ранили и ты не хочешь, чтобы это повторилось снова». Может быть. Хотя… тут что-то более конкретное. И воспоминания ни при чем. Она стоит как-то странно, словно защищая рюкзак, будто в нем что-то ценное.
