Затем он попросил нас передать его сердечное спасибо своим сослуживцам»
[22].
Командира полка майора Кузминова среди присутствующих не было.
ПРИНЯЛИСЬ ДЕЛИТЬ НАГРАДЫ
Через два дня после форсирования Днепра, свидетельствует Александр Захарович, поступили устные указания о представлении всех офицеров к орденам, а солдат и сержантов к орденам и медалям. Вот как это происходило: «Оформлением занимались писари и делопроизводители у ПНШ по учету, которые обычно вели списки живых и убитых, совершенно не владея ни военными терминами, ни лексикой, поэтому писали, что на ум взбредет. В саперном батальоне были представлены четыре человека — командир роты и три сапера — к званию Героя Советского Союза. Фантазия писаря дошла только до того, что он сумел, не повторяясь, записать в качестве подвига затыкание пробоин в лодках: у одного — портянками; у другого — бельем; а у третьего — обмундированием, и приписал всем фантастическое количество перевезенного через Днепр личного состава, вооружения, боеприпасов и воинских грузов. Дальше фантазия писарей не пошла, а командирам, подписывавшим эти представления, не было времени уточнять и тем более корректировать или исправлять их, так как некоторые командиры не могли сами написать донесения или расписки, а то и письма близким, поручая это писарям. С мая 1943 года и по февраль 1944 года я нашел в архивах только одну записку из трех строк, написанную собственноручно начальником штаба полка майором Ершовым, и ни слова, написанного всеми командирами нашего полка. Даже нет исправлений их рукой. В минуты затишья на переднем крае Кузминов обычно брал папку с представлениями, читал фамилию, смотрел, на какой орден воин представлялся, держал совет с начальником артиллерии, решал: “Дадим!” — и ставил свою подпись после согласия майора Бикетова. Однажды, когда нас вывели на сутки для получения пополнения, Кузминов оказался в штабе дивизии, а там был получен приказ о том, что на дивизию выделена наградная норма на Героев Советского Союза в количестве 50 человек. Комдив решил в стрелковых полках сделать по десять героев, а остальные 20 отдать саперам, артиллеристам, связистам, противо-танкистам и другим службам. <….>
Принялись делить награды на “военном совете” полка, состоявшем из командира, замполита, начальника штаба и начальника артиллерии. Присутствовал и я во время этого разговора. Сидят командиры и смотрят друг на друга. В это время никто из офицеров штаба еще не был представлен даже к обычным орденам. Молчание затягивалось, и я сказал: “Что тут гадать, представлять надо Ламко, Чирву, Зайцева, командира роты лейтенанта Мехеева М.В. и представленных из батальона: младшего лейтенанта Жуйкова Ф.И., вступившего в командование батальоном адъютанта старшего Николенко В.А.; командира пулеметного расчета старшину Телефанова; пулеметчика Карпенко; командира батареи 76-мм орудий старшего лейтенанта Косенкова и командира орудия старшину Осина” Все сразу согласились, хотя Николенко написал представление сам на себя и у него в нем ничего не соответствовало статуту ГСС. После этого я позвонил в штаб дивизии и просил начальника связи дивизии оформить представление на Героя нашему начальнику направления телефонной связи младшему лейтенанту Оленичу И.И. Он обещал сделать»
[23].
Однако все оказалось гораздо сложнее, о чем и свидетельствует бывший помощник начальника штаба полка: «Примерно через неделю я докладывал по телефону обстановку на переднем крае начальнику оперативного отделения штаба дивизии майору Петрову В.И., моему непосредственному “патрону” в вышестоящем штабе. В конце он поздравил меня с орденом Отечественной войны 2-й степени, которым был награжден и он сам, и некоторые наши офицеры, тоже представлявшиеся на Красную Звезду. В этом же приказе вместо Героя получали такой же орден Николенко и Осин. А Жуйков, Зайцев, Карпенко, Косенков и Ламко награждались орденами Красного Знамени. Во всей дивизии вместо разнарядки в 50 человек геройство получили только 16, а все остальные получили ордена Красного Знамени или даже ордена Отечественной войны 2-й степени. А произошло вот что.
Первоначально 22 и 23 сентября форсировали Днепр в его большой излучине соединения 40-й общевойсковой и 3-й гвардейской танковой армий. Это был первый на этой реке плацдарм, названный, как и два населенных пункта — Большой и Малый Букрин — “Букринским”. В 40-й армии две дивизии форсировали Днепр в районе Ходоров (253 и 337 сд), 161-я в районе Зару-бинцы и наша, 38-я, в районе Григоровки. Мотострелковые части 3-й гвардейской армии высаживались только в двух последних населенных пунктах, и произошло невольное перемешивание боевых порядков. После первого, самого значительного контрудара противника 29 сентября на плацдарм был введен второй эшелон Воронежского фронта — 27-я армия под командованием генерал-лейтенанта Трофименко. Ее соединения в самом форсировании участия не принимали, а переправлялись по наплавному мосту и на паромах уже без воздействия огня противника. Поэтому в первоначальную разнарядку на геройские звания они не вошли. Эта армия вводилась в центре оперативного построения и отрезала 38-ю дивизию на самом левом фланге плацдарма от главных сил 40-й армии. В связи с этим наша дивизия была пере-подчинена 27-й армии. Такое происходило часто.
Оформили представления на 50 человек к званию Героя по распоряжению командующего 40-й армией генерал-полковника Москаленко К.С., а представлять их в Верховный Совет пришлось уже через командующего и штаб 27-й армии, на которую разнарядка на Героев, естественно, не выделялась, а соблазн был велик. Вот и решил командарм Трофименко за счет нашего лимита прославить и своих людей, тем более что и у него многие отличились, но уже не за форсирование, а за бои по расширению плацдарма. Сейчас очень трудно подсчитать, сколько получено Героев в 27-й армии, но они безусловно есть, в том числе и за счет Героев нашей дивизии»
[24].
Первыми кандидатами на присвоение звания Героя Советского Союза в 48-м стрелковом полку были однозначно названы полковой инженер Ф.Т. Чирва и командир батальона Т.Ф. Ламко. Они действительно заслужили это высокое звание. Тем не менее комбата наградили орденом Красного Знамени, а представление на инженера и вовсе пропало. Как указывает Лебединцев, начальник штаба полка Ершов таким образом отомстил инженеру из-за неразделенной любви
[25]. Капитана Федора Тимофеевича Чирву к ордену Красного Знамени представит очередной командир полка только в октябре 1944 года. В наградном листе будет совершенно справедливо написано: «Во время форсирования реки ДНЕПР товарищ ЧИРВА с отделением сапер и с небольшой группой стрелков непосредственным руководством под сильным артми-нометным и пулеметным огнем противника сумел переправить на подручных средствах весь полк с артиллерией и минометами. При этом товарищ Чирва был тяжело ранен в грудь..»
[26]
