Я ринулась к ней, рядом со мной плюхнулся в воду Аззуен. Брелан бросил свой край сети и метнулся к нам. Мы втроем подбежали к Тали одновременно, но она уже сама встала на ноги и сердито смотрела на нашу суету.
– Все в порядке, – сообщила она.
– Тебе непременно надо научиться плавать, Тали, – укоризненно сказал ей Брелан, нежно обняв. Я легонько шлепнула девушку, соглашаясь с Бреланом.
– Мне надо начинать ловлю. – Тали попыталась мягко высвободиться из объятий.
Но Брелан и не думал ее отпускать.
Он приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза. Я слышала, как участилось его дыхание. Выражение его лица смягчилось.
– Потом, – улыбнулась девушка.
Однако Брелан не стал ее слушать и прижался губами к губам Тали. Так они стояли довольно долго. В нетерпении я протиснулась между ними, стараясь оторвать друг от друга. Брелан сердито покосился на меня, но все же отпустил Тали и пошел назад, к людям, державшим сеть.
Тяжелые тела лососей били по лапам, едва не сбивая с ног. Я посмотрела вниз и увидела, что река преобразилась. Лососей было так много, что река превратилась в поток серебристых тел.
– Начали! – скомандовала Тали.
Аззуен, Пелл и я ринулись в поток. С берега прибежал Праннан, а из леса выскочила Лаллна и с разбега прыгнула в реку. Я испугалась, решив, что она начнет воровать рыбу, но она стала выполнять мои команды и загонять поток лососей в сети, растянутые людьми.
Рыболовы работали четко и слаженно, так же, как волки в стае. Они заворачивали сети так, чтобы лосось сам заходил в них. Потом сеть вытягивали на берег и оттаскивали в лес, где вываливали на землю трепещущую рыбу.
Лаллна, тяжело дыша, работала рядом со мной.
– Зачем ты нам помогаешь? – спросила я, уверенная, что она что-то задумала.
– Это же удовольствие! – ответила волчица. – Ты слишком серьезно ко всему относишься.
Пелл рассмеялся, а я смущенно прижала уши к голове. Он выхватил из потока лосося и побежал с ним в лес. Люди вернулись к реке, зашли на быстрину и снова расставили сеть. Все началось сначала. Прежде чем поток рыбы поредел, люди еще дважды наполнили сеть.
Мы выбрались из реки. Недалеко от берега я увидела одиноко плывущего лосося и схватила его. Большая рыба билась и извивалась у меня в зубах. Я бросила рыбину на землю и вгрызлась в нее зубами.
Ко мне подбежал один из людей.
– Отдай рыбу, волк! – приказал он.
Я раздраженно посмотрела на него. У них было три полные сети рыбы. Эта рыбина была им не нужна, а мне страшно хотелось есть. К тому же я прекрасно знала, что Лаллна сейчас внимательно наблюдает за мной. Потом я уловила горький запах еловой хвои. Значит, Милсиндра тоже бродит где-то неподалеку. Я хищно осклабилась. Сейчас я им покажу свою покорность и подчинение.
Я не стала рычать на человека, даже не показала ему зубы. Я просто схватила лосося и оттащила в сторону. Он попытался схватить рыбину, но я увернулась, проскользнув под его рукой. Он сделал еще одну попытку. Лицо его раскраснелось от напряжения и растерянности. Я еще раз увернулась и решительно побежала в лес. Услышав тяжелый глухой стук, я обернулась. Человек поднял большой камень и от досады изо всех сил швырнул его на землю. Посмотрев на то место, где я скрылась в кустах, он еще больше покраснел от гнева и стыда. Это столкновение меня нисколько не обеспокоило: в любой стае всегда возникают ссоры и споры из-за добычи.
– Кажется, он не слишком тобой доволен, – прокомментировала Милсиндра и, зевая, вышла из-за деревьев. У меня сильно забилось сердце, как и всякий раз, когда я ее встречала. Я вспомнила всю ловлю. Нет, мы ни разу не проявили угодливости и покорности.
Я положила лосося на землю.
– Он это переживет, – сказала я, очень довольная тем, что самой Милсиндре нельзя показываться людям, за исключением крианов. Если бы не этот запрет, она, пожалуй, и сама залезла бы в реку во время ловли.
– Возможно, – заметила она. – Но, должна сказать, люди – не самые разумные создания. Они слишком легко пугаются даже собственной тени.
– И поэтому ты натравила на них носорога? – поинтересовалась я. Глупо было спорить с ней, но я уже устала от ее подлостей. – Можешь натравливать их и дальше, мы все равно победим.
Вроде бы в ее глазах мелькнул страх – но он так быстро исчез, что я подумала, мне показалось. Милсиндра рассмеялась, ткнула меня носом в ребра с такой силой, что я упала, подхватила своими огромными челюстями моего лосося и исчезла в лесу.
Меня била крупная дрожь, когда я поднялась на ноги. Нужно научиться противостоять Милсиндре, когда я оказываюсь наедине с ней. От волнения у меня страшно зачесалась кожа и заболела шея. Надо было срочно почесаться. Я потерлась об иву, но это не помогло. Потом я уловила запах гниющего мяса. Пошла на запах и вскоре наткнулась на труп барсука, пролежавший здесь не меньше трех дней.
Погрузив плечо в мягкую мертвую плоть, я опрокинулась на спину и начала кататься по гниющему барсуку до тех пор, пока не прошел зуд и не успокоилась боль в шее. Я еще раз повалялась на трупе, потом встряхнулась и побежала за людьми.
Они уже отправились в Каар, но я легко их догнала, так как шли они медленно, нагруженные богатым уловом. Солнце клонилось к закату, и я с удовольствием ощущала под лапами нагретую лучами землю. Хесми, шедшая впереди, возвысив голос, начала выть, меняя тональность то вверх, то вниз. Это был сложный вой, почти такой же, как волчий, с повторами и ритмом, похожим на ритм звуков, которые люди называют музыкой. Музыка возникает, когда люди бьют по высушенным тыквам или дуют в полые оленьи кости. У Хесми был замечательный голос. Он звучал как ветер, дующий в расщелинах скал. Сначала один человек, потом еще несколько подхватили вой. Я остановилась и тоже присоединила свой голос к этой песне в честь удачной охоты. Моему примеру последовали Аззуен и Праннан. Наши голоса слились с голосами людей. Тлитоо приземлился рядом и принялся покачивать головой в такт песне.
Через мгновение до меня вдруг дошло, что люди остановились, прекратив петь и изумленно уставившись на нас. Наш вой тоже пресекся. Хесми озадаченно глянула на нас, я бы даже сказала, с вызовом. Праннан подбежал к ней и тихонько взвыл, давая понять, что хочет продолжить пение. Старейшина вдруг улыбнулась такой озорной улыбкой, словно была не вожаком деревни, а ребенком – ровесником Джалимина. Она запрокинула голову и принялась выть, подражая вою волков. Праннан, прижав уши, отскочил в сторону. Голос Хесми не был таким сильным, как у волка, и к тому же в ее вое не содержалось никакого смысла – это было не сообщение о местоположении дичи или о статусе стаи, а всего лишь попытка вступить с нами в разговор. Хесми умолкла на секунду, чтобы набрать в легкие воздух, а когда снова завыла, я присоединилась к ней. В этот момент я думала о возможном единении волков и людей, о дружбе и слиянии двух родов.
Наш с Хесми вой воплотился в звучную гармонию. Стаи волков часто синхронизируют вой, чтобы показать единство. Аззуен и Праннан присоединились к нашему хору, потом завыла Лаллна. Наш вой, смеясь, подхватили Тали и Брелан, а потом еще несколько человек.
