– Вспомни: в вас слишком много дикости, – пояснил он. – Из-за нее они даже сожгли лес. Ты должна уйти вместе со своими волками. Ваш род должен отныне держаться подальше от людей, как и род верховных волков. Задача сделать людей частью окружающего мира досталась теперь нам.
У меня из горла вырвался злобный рык.
– Ты сам говорил мне, что хочешь научить людей ладить и с другими животными, помимо тебя и твоей стаи! Ты говорил, что если они научатся любить вас – недоволков, – то научатся любить и весь природный мир.
– Я действительно так говорил. Но это займет больше времени, чем отпущенный нам срок жизни. Прости, Каала.
Он преднамеренно обманул меня. Я зарычала громче. Тлитоо зашипел на недоволка.
– Но как же тогда с Пустошью? – поинтересовался Аззуен. – Если у людей будут волки, в которых нет дикости, они примутся снова творить Пустоши.
– Да, – согласился Гаанин. – Сейчас уже поздно, слишком поздно заставлять людей принять дикость в ее естественной форме. Мы должны действовать незаметно, постепенно, без нажима. За это время люди будут творить все новые Пустоши. Они станут занимать леса и уничтожать их. Но, может, настанет день, когда люди воспримут ту малую толику дикости, что останется в детях детей наших детей, и тогда окажутся способными смотреть на мир более широко. Будем надеяться, что это произойдет раньше, чем люди сумеют превратить в пустыню весь мир.
Я не могла на это пойти. Не могла, не имела права отступить после всего того, что сделала. Это я привела волков к людям. Я противостояла верховным, готовым убить меня. Это я водила их в царство мертвых. Это из-за меня погибли волки моей стаи.
Я посмотрела в глаза Гаанина и увидела в них вызов. Он тоже терял товарищей в борьбе за исполнение Обета.
– Скажи, Каала, ты хочешь быть такой же, как остальные? – спросил он. – Как древние верховные волки, увильнувшие от своей ответственности? Как Милсиндра, которая всегда стремилась только к власти и собственной выгоде? Если так, ты не моя дочь. Я забираю свою стаю и ухожу.
Верховные волки снова и снова терпели неудачу из-за своей гордыни и эгоизма. Недоволки ближе всех подошли к успеху, потому что лишились эгоизма и были готовы сделать все, чтобы завоевать доверие людей. Белоснежка и Куцехвост искренне считали, что их единственное предназначение в мире – это дарить людям любовь, и люди на равнине, среди которых находились недоволки, были счастливы. Я никогда не видела более счастливых людей.
Это я понимала. Я поняла, что недоволки больше подходят людям, чем мы, в тот момент, когда Тлитоо впервые показал их мне. Когда я увидела их в Инехалине и на равнине, моя ярость была вызвана завистью. Недоволки на самом деле умели превращать людей в создания иного рода. В создания менее настороженные и более склонные к любви. Я знала, что жить с людьми будут именно недоволки.
Праннан и Амма погибли, исполняя Обет. Погибали за него и многие другие. Если я откажу недоволкам в праве быть с людьми, зная, что именно они смогут добиться успеха, то я окажусь ничем не лучше верховных. А если бы мне пришлось выбирать, кем быть – Милсиндрой или маленьким волком, я предпочла бы стать недоволком.
Вспомнила я и клятву, данную мною Волку-призраку. Он знал, что я бы сделала такой выбор.
– Мы уведем наших людей далеко отсюда, – вымолвила я наконец, с трудом выдавливая из себя слова. По крайней мере, мы сможем удержать рядом наших людей.
Аззуен, прищурившись, посмотрел на Гаанина.
– И все же мы нужны вам, – заговорил Аззуен, торопливо, как всегда, когда ему приходила в голову удачная мысль. – Стражи были правы в одном. Мы должны сохранить в себе частицу дикой природы, чтобы, когда она потребуется людям, она оказалась у них под рукой.
Гаанин согласно кивнул.
– Да, время верховных волков прошло. Вы и ваши дети должны сохранить в себе первозданную дикость природы. Если, приняв нас, люди перестанут убивать волков вашего рода и других диких животных, то есть надежда. Но для этого должны будут остаться те, кто помнит Обет. Вы должны поэтому исполнить еще одно предназначение, – он посмотрел на Тали, сидевшую рядом с Бреланом. – Все другие крианы мертвы, – снова заговорил Гаанин. – Так же, как волки должны хранить дикость, уповая на понимание людей, так и ваша девушка должна будет передать своим детям знание крианов – знание о непреложной необходимости сохранить дикую природу. Куда бы вы ни отвели ее, вы должны быть уверены, что она это сделает.
Я тут же вспомнила лживые наветы Давриана на Тали и Ралзуна.
– Вы были в Лаане? – спросила я, шатаясь от усталости. Я слишком долго простояла на ногах. – Верят ли они россказням Давриана о наших крианах? Будут ли Тали и Брелан в безопасности в этой деревне?
– Нет, не будут, – отозвалась одна из волчиц. – Я слышала, как люди Лаана говорили, что старые крианы опаснее волков. Они убьют вашу девушку и ее спутника, если найдут их.
Мы находились всего в паре сотен шагов от Лаана, и Тали с Бреланом были намерены идти туда.
Тлитоо предостерегающе каркнул.
– Вы должны были сказать нам об этом с самого начала, тупые волки! – недовольно проскрипел ворон Гаанину. – Сюда идут люди Лаана, волчица, – сообщил он мне. – Я вижу их. Они найдут твоих людей.
Это означало, что Тали надо было немедленно уводить отсюда, но я не могла ничего ей объяснить, не могла предупредить, чтобы она не шла навстречу своей смерти. Или все же я могла это сделать? Когда она на несколько секунд появилась в Инехалине, то понимала меня и говорила со мной.
Я заковыляла к Тали.
– Отведи нас! – выдохнула я, обращаясь к Тлитоо.
Он не стал спрашивать, куда. Он лишь озабоченно каркнул. Аззуен поочередно смотрел то на меня, то на ворона.
– Я же говорил тебе, что это очень опасно, волчица. Ты еще не отошла от прежних путешествий в царство духов. Ты слишком много раз была сегодня в Инехалине.
– У меня нет выбора! – крикнула я, впадая в панику. – Она должна все узнать, до того как люди Лаана найдут наших людей. – Я плохо соображала, в голове мутилось, меня трясло от слабости, но это была моя вина, а не Тали, что Стражи убивали недоволков на равнине и заставили Гаанина пригрозить, что он уведет свою стаю в надежное место. Это была не ее вина, что я слишком долго пробыла в Инехалине. Если я дам ей умереть, то Обет будет окончательно забыт.
– Хорошо, волчица, – согласился Тлитоо, – но придется все делать очень быстро.
Я села рядом с Тали и заскулила, чтобы привлечь ее внимание. Она присела на корточки и обвила руками меня за шею.
– Что с тобой, Каала? – заботливо спросила она.
На мгновение я прижалась к девушке, чтобы ощутить ее запах, проникнуться теплом ее тела. За последнюю луну она еще больше выросла, сгладилась угловатость, в облике уже проглядывала женственность. Скоро она сможет спариться с Бреланом. Потом у них появятся детки – вскоре после того, как появятся щенки у нас с Аззуеном – я решила спариться с ним в этом году. Мысль о том, что мы будем растить наше потомство вместе, наполняла меня радостью, хотя дети Тали будут расти медленнее, чем мои. Они будут еще маленькими, когда меня уже не будет на свете. Я отогнала от себя эту неприятную мысль и взглянула на Тлитоо.
