Лицо Ю-Тара темнело все больше.
– Неумение думать и анализировать лишает человека возможности сделать сознательный выбор, – аргументировал Рилонда. – Лишает убеждений, которые являются базой для принятия решений. А следовательно, лишает способности сопротивляться нежелательному влиянию… А сдерживать человеческие страсти, эмоции и желания возможно и другими способами. Например, воспитанием уважения к правам и потребностям других людей, всего общества… Воспитанием чувства единения нации, гордости за нее… А чтобы люди уважали себе подобных, начинать нужно с уровня руководителя. Прежде всего правитель должен уважать свой народ. И это будет лучшей отправной точкой.
– Управляемость действительно делает нацию крайне уязвимой, – вступил в разговор А-Тох. – Особенно уязвимой от внешних врагов… Я понял это еще несколько лет назад, но в связи с переселением на другую планету и масштабным строительством было не до реформ. А сейчас – сейчас назрело, Ю-Тар… Момент нелегкий, переломный… Но если ты правильно выйдешь из ситуации, перспективы откроются поистине впечатляющие.
– Если Вы решительно прогоните вергийцев, сядете за стол переговоров с повстанцами, согласуете с ними и примете новую Конституцию, – подхватил Рилонда, – то в результате получите: благодарность народа, независимость планеты, возможность вести цивилизованную межпланетную торговлю, ну, и, конечно же, мир… Мир как основу для развития, процветания, счастливой жизни… А Вы лично, господин Ю-Тар, навсегда войдете во Вселенскую историю, как мудрый и прогрессивный реформатор. Открывший для Нома новую, передовую эпоху.
При этих словах щеки номийского правителя чуть порозовели: даже дипломатическая выдержка не помогла ему скрыть истинные чувства. Чувства, без сомнения, приятные и благостные…
– Но ведь реформы предполагаются грандиозными, – с некоторой тревогой произнес он. – Что, если… Что-то пойдет не так?
– Ваши опасения понятны, – согласился Рилонда. – При столь глобальных изменениях есть повод для подобного беспокойства. Но хочу заверить Вас, что дружественные планеты – Атон и Эйри – всегда готовы оказать помощь и поддержку. Ведь так, господин Дайо? – он повернулся к эйринцу.
– Совершенно верно, – кивнул тот. – Как уполномоченный дипломатический представитель Эйри, подтверждаю, что Вы всегда можете рассчитывать на нас.
– И, кроме того, – Рилонда достал из кармана информационный носитель, – здесь я подготовил кое-какие предложения как по содержанию, так и по процессу организации реформ. В том числе и обобщив собственный практический опыт. Полагаю, Вам это будет интересно, – и он предал носитель Ю-Тару.
– Обязательно ознакомлюсь, – сказал номиец, принимая его. – И да, я приглашу повстанцев на переговоры. А армии завтра же отдам приказ убрать с Декстры всех вергийцев.
– Это, несомненно, верное решение, – улыбнулся Рилонда.
– А также разумное и дальновидное, – подтвердил А-Тох.
Алан был восхищен. Только что, на его глазах, Рилонда легко и непринужденно сделал то, что считалось совершенно невозможным: убедил деспотичного и упрямого номийского правителя пойти на уступки собственному народу. Поразив воображение оппонента главным – метким, тонким, а потому – чрезвычайно эффектным суждением, он еще и мастерски выстроил ход беседы, незаметно, но уверенно контролировал его, точно и выразительно обрисовал сложившееся положение, привел веские доводы, наглядно обозначил преимущества правильного выхода из кризиса. И при этом все, что он говорил, каждое его слово было проникнуто искренним человеколюбием и добротой… Теперь Алан понимал, что именно имели в виду СМИ, называя молодого атонского короля блестящим дипломатом. Землянин взглянул на экс-монарха: Гаренда, не вымолвивший на протяжении переговоров ни слова, смотрел на сына с бесконечной любовью и гордостью…
Вдруг снаружи, из коридора, донеслись шум, грохот и выкрики; дверь распахнулась, и в зал вбежал Хадкор.
…Час назад Хадкор сидел в пассажирском отсеке атонского звездолета и смотрел на Эниту, которая неподалеку обсуждала что-то с коллегами-космозоологами. Он думал о том, что ему, в сущности, нечего делать на борту лайнера – ведь эйринцы уже освобождены, столь долгожданные переговоры идут, скоро закончатся, и Рилонда с друзьями отбудет на Атон. А ему пора возвращаться в Рем, в свою съемную квартиру…
Но встать, попрощаться и покинуть корабль было выше его сил. Он, конечно, сделает это, но только перед стартом. А сейчас, еще несколько десятков минут, у него будет возможность видеть ее. Совсем рядом, близко… Любимые черты, которые грезились ему в полуснах на другом краю Галактики. От которых нежность прозрачной, призрачной полутенью-полувздохом обволакивает трепещущее сердце…
И если судьба вдруг оказалась так щедра, что подарила ему это наслаждение, он воспользуется этим. Еще несколько десятков минут счастья…
Однако внезапно в иллюминаторе, возле которого он расположился, вдруг показался движущийся объект. Шлюпка, с оранжевыми и коричневыми зигзагами по диагонали, развернувшись в резком вираже, приземлилась на дипломатической площадке рядом с королевским кораблем. Откуда-то из темноты возник встречающий – плотный блондин с залысинами лет 60. Люк распахнулся, и по трапу вниз побежали вооруженные солдаты – человек пятьдесят. Они выстроились вдоль шлюпки. А следом за ними…
– Господин Баррух, – потрясенно прошептал Хадкор. – Собственной персоной!..
На землю спустился сухощавый, невысокий мужчина с холодными голубыми глазами-льдинами. Посол Шантор, подскочив к нему, склонился в подобострастном поклоне и принялся взахлеб в чем-то оправдываться – с виноватым, жалобным видом. Тонкие губы господина Президента скривились в надменной, презрительной усмешке.
Хадкор стремительно вскочил и бегом направился в пилотский отсек.
– Есть оружие? – с порога спросил он.
– Вот, – один из бортинженеров протянул ему парализующий пистолет.
– Я во дворец, – объяснил Хадкор, взяв его. – Предупрежу… их.
Он чуть было не сказал «наших», но в последний момент осекся, поняв, что это будет звучать двусмысленно. Как так получилось, что «своими» он считает атонцев, эйринцев, землянина, но только не вергийцев?!
Он вышел с противоположной от прибывших стороны, и, осторожно обогнув звездолет, нырнул в крайний из находившихся на стоянке автомобилей. Поднял его в воздух и взял курс на столицу.
И тотчас же, следом за ним, взмыли вверх еще несколько автомобилей, заполненных военными. Хадкор напрягся, выжимая предельную скорость. Он должен их опередить…
Опередить получилось ненамного. Когда он вбежал в зал, сапоги вергийских солдат уже стучали на первом этаже – их строй шел, сметая все на своем пути. Номийские агенты службы безопасности, охранявшие дворец, были отброшены этой внезапно появившейся лавиной, как слабый сухостой. Хадкор крикнул всем сидевшим за круглым столом:
– Вергийцы, их много, они вооружены, идут сюда! Уходите! Скорее!
Все вскочили с мест.
