– Внутри – не понимаю, – пожаловалась она, сдвинув густые чёрные брови. Ощущение такое, что каждое движение давалось ей с трудом. Естественно, её реальностью до сих пор был герметичный покой и контролируемый мир воображения. А теперь, принимая непривычные физические нагрузки нелогичного и грубого реального мира, девушка испытывала дискомфорт. Подняв дерзкий, выпирающий точно полумесяц, подбородок, она неуверенно прошлась до окна. На улице темно, и разглядеть ничего, кроме огней фонарных столбов и освещённых окон напротив, не удавалось.
– Погаси… бра!
Я выключил светильник, и Джулис, вытянув шею, ударилась лбом о стекло.
– Ауч! – потёрла она лоб и резко повернулась. Волна очень длинных вьющихся волос прикрывала лицо наполовину. На фоне широкого окна, в ореоле лунного света темнела её изящная фигура. – Там не Америка.
– Москва. Россия, – пояснил я, изумившись, с какой гордостью произнёс два простых слова. – Мы летим в Америку. На Гавайи. Для начала одежду подыщем тебе. Согрелась? Ну… тепло тебе?
Грея одну ступню о щиколотку другой, она переминалась с ноги на ногу.
– Лучше, но внутри не очень, и спина – тоже, – Джулис включила свет, быстро подошла ко мне. На круглых щеках появился здоровый румянец. – Покупка… люблю шоппинг, – глаза, в которых сочеталось множество цветов, полыхнули азартными искорками, отразив радугу сливающихся оттенков.
Хлопая ресницами, она загадочно смотрела на меня. Что-то во взгляде Джулис меня напугало. Сквозь палитру сияющих влажных радужек, сквозь чёрные расширенные в сумраке зрачки на меня изучающе воззрилось нечто магическое, зародившееся в ней давно, и отвести глаза оказалось непросто.
Скрыв необъяснимый, кольнувший душу испуг, я присел на одно колено, уткнулся в справочник. Джулис, тяжело вздохнув, легла на диван, свесила голову на плечико, молчала. Просто молчала и глядела на меня, но я чувствовал на себе пристальный взгляд. Что происходит с женской душой, когда так смотрят? Не хотелось верить, что это всего лишь аппаратная подстройка портов моей любимой… Непонятно почему пробило мелкой дрожью, и в руках возникло напряжение, будто некая сила, взломавшая мой геном, пыталась управлять на уровне клеток. Так, наверное, разогревается еда в микроволновке. Так, быть может, чувствует себя и растущий, изменяющийся образец-андроид – они тоже летают во снах?
Невольно избегая заинтересованного взгляда Джулис, я нашёл единственное рациональное объяснение: перетерпел сегодня чересчур, перенервничал. Выдаст себя и поёжится только слабак, я в этом был убеждён. Заложив между страниц телефон, деловито собирал сумку.
Зазвонил мобильник.
Сердце ёкнуло, трясущимися руками я схватил трубку. Алексей…
– Да, Лёха!
– Привет, Витёк, как там она?
– Нормально… А кто? – тупанул я.
– Да вот, я сегодня ехал на обед и подвозил влюблённых – Кинг-Конга с Дженни… Ты чего, меня не узнал?
Я промолчал, с трудом соображая, зачем он звонит? Может, меня пытаются засечь?
– Слышь, Витя, не тормози. Я всё понимаю. Тут скандал до небес из-за тебя, но ты молодчик, поступил по-пацански. Короче, слушай: на тебя не думают пока – трясут Юхана. Он выращивал твою невесту для своей дочери. Девчонка больная смертельно, и никак не спасти. Винкстрёмы собирались переселить её в это тело, которое ты спёр. Ты уже заметил – она нереально восприимчива, как пылесос «Ракета»? Хотя откуда тебе… неопытный… В общем, денежку, если накопил, с карты снимать всю не обязательно, сотни четыре баксов хватит – это раз. С бортом в Шереметьево я устрою – явитесь к 2.15 на грузовой терминал. Опоздаешь – убью. Это два. Всё, Ромео, отйоб! Отбой, то есть.
Я глянул на время: 21.20. На душе праздник – Лёха, вот настоящий корефан!
Проститься с Новым Арбатом не составило труда: после Нью-Йорка, ошеломившего меня когда-то, я не сумел привязаться к Москве. Тоски по родным местам словно не существовало: она воспарила, растворилась в ночном прохладном воздухе, смешалась со звёздами в чернильно-синем небе, попала под сильные чары бледно-жёлтого круга луны и не возвращалась на землю. Остались продукты в холодильнике, жидкокристаллический дисплей с крутой акустикой, мебель, недоработанные программы и не реализованные идеи, но сожаление не навещало. Я расставался всего лишь с помещением, где жил как многие люди. Точно заряженные током, мысли мои обшаривали заметки на полях случайной памяти, изощряли способы транспортировки нас двоих через океан без заграничных паспортов.
В двери магазина одежды Джулис вошла впереди меня. Менеджер торгового зала – солидная вумен в светло-фиолетовом костюме и на высоких каблуках – поглядела на мою девушку как на Свету из Иваново.
– Подберите ей что-нибудь для роли, только срочно – массовка ждёт, – небрежно ляпнул я, раскрыв портмоне и вынув карту «Америкен экспресс».
– А кем мы должны выглядеть? – поинтересовалась администратор.
– Пассажирка лайнера, сбежала на Гавайи с бойфрендом от жениха-педофила.
Или мой расчёт на женскую солидарность оказался верен, или менеджеров специально обучают не задавать лишних вопросов. Дама указала примерочную, а сама нырнула между вешалками.
Меня это устраивало. Только моя Джулис осталась недовольна процедурой подбора одежды: издёргалась, тяжело вздыхала.
– Извините, Маргарита, – прочитал я визитку, – нам бы вместе походить, повыбирать, пусть Юля вживётся в образ.
Джулис засияла, чмокнув меня в щёку, поспешила к тряпкам. Промчалась мимо дешёвого ширпотреба, словно и не заметив, и с видом опытного товароведа принялась перебирать вечерние женские платья. Менеджер Маргарита понимающе улыбалась. А меня совершенно не устраивало, чтобы украденная невеста привлекала взгляды. И деньги надо же экономить! Мне ведь ещё таможне взятки давать…
– Почему нельзя эту платье, Витя? Ты очень бедный – бомж? Эндрю покупать, что я хотеть!
Джек, зараза подлая! Как мне теперь бороться с твоим глюком, Джулис, девочка моя?
После того, как подбор вещей на моё усмотрение закончился, она раздражённо растягивала воротник серого фирменного свитера, ёжилась: шерсть покалывала грудь.
– Витя… одеть сюда… на них. Понимаешь? Не очень внутри.
Поняв, я беззвучно рассмеялся.
– Не ха-ха! At all…
Чёрные облегающие утеплённые штаны не нравились девушке. Объяснение – дескать, в самолёте холодно – не принималось, как исходившее от меня, не от неё.
– Ум-м! – капризничала она, сжимая губы. – Тут много, – указывала на талию. – Видишь?
Она присела, бока и карманы вздулись мешками.
– Гавайи жарко, нужна лёгкий одежда, надо отдать эту… – но тут же парадоксальным образом поправилась: – А, нет, в самолёт бывает холодно…
– Хорошо-хорошо! – я стёр ладонью влагу, проступившую на лбу. Ты сказала. – Иди, смотри. Я тоже выберу себе что-нибудь полегче.
