За мгновенье до совершения коллективного акта самоубийства все особи Тёмного Мира должны будут одновременно покинуть сознание обречённых на гибель землян, так как мёртвые тела высасывают слишком много энергии, а это грозит нарушением энергетического баланса каждой особи в частности и информационного поля Коллективного Разума в целом.
Всю эту информацию мозг банкира Лашко впитал в одно мгновенье. Новообращённый банкир окинул присутствующих строгим взглядом и послал энергетический сигнал, который в переводе на язык землян означал: «Я приветствую воссоединение с вами, братья мои»! Впрочем, понятие «братья» тоже было условное: особи Тёмного Мира различий по половому признаку не имели.
Как и в каждом обществе, в Тёмном Мире была своя иерархия, в которой градация шла не по знатности рода или количестве заслуг перед обществом, а по величине потенциала, накопленного особью за время существования. Таким образом, общество Тёмного Мира делилось на классы или, как определял Коллективный Разум, на энергетические уровни:
– энергетический уровень особей начального потенциала;
– энергетический уровень особей минимального потенциала;
– энергетический уровень особей рабочего потенциала;
– энергетический уровень особей высокого потенциала;
– энергетический уровень особей максимального потенциала;
Особь, находящаяся в сознании Лашко, была на энергетическом уровне рабочего потенциала, что по земным меркам соответствовало уровню руководителя среднего звена, поэтому её и подселили не в сантехника или санитарку, а в банкира.
Межзвёздный блицкриг был в самом разгаре, поэтому Лашко на правах старшего отправил своим тёмным соотечественникам энергетический посыл, смысл которого сводился к одной фразе: «Продолжить операцию»! В ответ через несколько секунд он, согласно субординации, получил четыре импульса одинаковой модуляции, что в свою очередь означало: «Мы подчиняемся тебе»!
Олег Лашко оделся и вышел из квартиры первым. Через четверть часа квартиру покинули трое мужчин. Последней из квартиры вышла молодая привлекательная девушка, которая тщательно закрыла входную дверь на все замки, ключи спрятала в сумочку, и только после этого расслабила лицевые мышцы, сменив выражение крайней озабоченности на легкомысленную улыбку юной повесы.
Война продолжалась.
* * *
Ленку Рассохину бросил муж. Событие, надо сказать, не планетарного масштаба, мало ли кто кого бросает, но в посёлке Крутая Балка, что притаился среди запущенных садов на самой окраине Москвы, эта новость побила все рейтинги. Разговоры о массовой драке, которую в субботу на дискотеке устроила молодёжь, отошли на второй план, так как мордобоем в рабочем посёлке удивить кого-нибудь трудно, а вот дела сердечные у местных кумушек всегда были в особом почёте.
Трагикомизм Рассохинской семьи состоял в том, что муж бросил Ленку ровно через неделю после того, как они весело и широко отпраздновали двадцатилетие совместной жизни. Накануне Елене исполнилось 38 лет – баба в самом соку, как говорится, живи да радуйся, но Мишка Рассохин этой радости почему-то не захотел. Однажды вечером, когда Ленка на комбинате работала во вторую смену, собрал Мишка пожитки, которые уместились в одном чемодане, и был таков! Ни письма ни весточки не оставил, просто закрыл дверь в свою прошлую жизнь, положил ключ под коврик и…
А вот дальше с Мишкой начались сплошные непонятки. Ладно, если бы он от Ленки к другой женщине ушёл, народ бы это понял. Понял, посудачил и со временем возможно даже простил: дело-то житейское, с кем не бывает!
Однако в случае с Мишкой разлучницей и не пахло: уехал Мишка на другой конец города, где в частном секторе у ветхой старушки снял комнатку и, судя по всему, назад в любовно обустроенное за двадцать лет «семейное гнёздышко» не собирался. Этот факт окончательно добил Ленку. Первые два дня брошенная жена выла в полный голос, как по покойнику, потом три дня пила в одиночку, а когда водка и бабье терпение кончились, решила Ленка свести счёты со своей непутёвой жизнью.
Тем временем на комбинате спохватились и постановили разобраться со злостной прогульщицей Рассохиной со всей пролетарской строгостью.
Председатель профсоюзного цехового комитета Марфа Лукина вошла в Рассохинский дом как раз в тот момент, когда Ленка, стоя на обеденном столе, трясущимися руками прилаживала верёвку к крюку, на котором висела люстра. Марфа была женщиной опытной, и на своём бабьем веку много чего повидала, поэтому она, не вдаваясь в разговоры, стащила Ленку со стола и отходила её по щекам до кровавых соплей. Ленка ещё минут десять негромко поскулила, размазывая кровь по щекам, а потом затихла. Лукина дождалась, когда брошенная жена, уткнувшись носом в подушку начала мирно посапывать и прилегла на кровать рядом с ней.
Так они на одной кровати и проспали до утра – две одиноких русских бабы, которым судьба неприятностей и испытаний по жизни приготовила ох как много, а вот на простое женское счастье почему-то поскупилась.
Утром Марфа, проснувшись раньше Ленки, приготовила скромный завтрак: вскипятила чай и открыла найденную в буфете банку облепихового варенья.
– Пей чай, да на работу собирайся, – в приказном тоне выдала Марфа свои незамысловатые рекомендации.
– Я на работу не пойду, – шмыгнула носом Ленка. – Мне теперь ваш комбинат без надобности. Я на Крайний Север золото мыть уеду, или на Дальний восток рыбу ловить.
– Триппер ты там поймаешь, а не рыбу! – безапелляционно заявила Марфа. – Либо сопьёшься и по рукам пойдёшь. Ты этого хочешь? Нет? Тогда собирайся на работу в родной комбинат!
С того самого памятного дня стала Ленка чувствовать себя живым трупом: на работу она ходила ежедневно, производственный план выполняла, а в обеденный перерыв вместе со своей бригадой посещала рабочую столовую, но только делала она это автоматически, без всякого желания.
– Я как мёртвая, – жаловалась она Марфе Лукиной. – Ничего меня не манит, ничего мне не хочется, даже аппетит пропал.
– Это у тебя душа болит, – поясняла многоопытная Марфа. – Потерпи: поболит и перестанет. Время всё лечит!
Однажды в конце рабочего дня подошла к Ленке Костицина Валя. Подругами они с Костициной никогда не были, а тут вдруг Валька неожиданно проявила к Рассохиной живое участие.
– Что, подруга, тяжело тебе? – вроде как бы между делом спросила Валька. Ленка в ответ промолчала, так как Костицину она не любила за гордыню и заносчивость.
– Хочешь, помогу? – не отставала Костицина.
– И чем же это ты мне можешь помочь? – недоверчиво произнесла Ленка. – Моего прежнего мужа мне вернёшь, или нового сосватаешь?
– Я не сваха, – парировала Костицына. – И искать тебе мужиков не буду, но помочь действительно могу. Сейчас в психотерапии широко практикуют групповые занятия.
– Занятия чем? – не поняла Ленка.
– Не заморачивайся! Это так лечение называется, а групповое оно потому, что твоя проблема вроде как на всех делится, и тебе от этого реально легче становится. Я как раз в такую группу на днях записалась. Предлагаю сегодня после работы поехать в Москву на первое групповое занятие. Согласна?
