– Когда? – сжал кулаки Романов.
– Сегодня утром. Зашёл на «объект» через «Золотые ворота», вроде всё честь по чести, но потом вместо того, чтобы к Вам в резиденцию отправиться, поймал какого-то рабочего на электротележке и вместе с ним поехал осматривать территорию. Самовольно!
– А куда охрана смотрела?
– Мои охранники ему не указ, уж больно высокого полёта птица.
– Ну, тебе-то они могли доложить?
– Мне доложили, но я шум поднимать не стал, так как решил, что часок-другой покатается, потешит свою чиновничью душу, а потом всё равно к тебе, Пётр Алексеевич, в резиденцию приедет.
– Время обеденное, а его ещё нет. Ты поэтому тревогу поднял?
– Думаю, что он и после обеда не появится! В торговых рядах нашли Ивана Дурака – того самого рабочего, который Черкасова на электротележке катал.
– Что значит, нашли? Он что, не живой?
– Живой, но толку от него сейчас мало, потому как в беспамятстве он. И, судя по всему, ещё долго в таком состоянии пролежит.
– Поясни!
– Когда Ивана Дурака обнаружили, то у него в руке было надкусанное яблоко. Яблоко взяли на анализ, и выяснили, что в нём транквилизаторов столько, что если бы простой человек его надкусил, то уже на небесах бы с ангелами беседовал.
– Дуракам везёт.
– Да не без этого. Однако я печёнкой чую, что неспроста Черкасов в наших палестинах потерялся! Кто-то, видимо, очень хочет с тобой, Пётр Алексеевич, счёты свести.
– Быть того не может! Не родился ещё такой человек!
– А если не человек?
– Ты Малюта говори, да не заговаривайся! Кто меня на сей пост выдвинул, помнишь?
– Помню государь, да об этом всем известно.
– Так неужели появился безрассудный заговорщик, который дерзнул решение Высшего Совета оспорить?
– Безрассудным он тогда будет, когда в мои руки попадётся. – глухо произнёс Скуратов и посмотрел на свои ладони. – А пока не попался, он себя самым умным и хитрым считает, потому как самолично придумал, как тебя через пропажу Черкасова свалить. Вспомни лучше, Пётр Алексеевич, кому ты в последнее время на мозоль наступил.
– Да мало ли кому! Всего не упомнишь! Вот в прошлом месяце Никитку Брагина, снабженца главного, за обман и воровство в окошко выкинул. До этого был случай – на строительстве торговых рядов десятника каменщиков за пьянство на рабочем месте двух передних зубов лишил, да и не царское это дело запоминать, кого посохом приласкал, а кого пинком наградил.
– Никитка Брагин, конечно, ещё тот выжига! Он и на страшном суде будет клясться, что чужой копеечки за всю свою грешную жизнь ни разу не присвоил, но для такого дела он мелковат, а десятника Соснина, коему ты, Пётр Алексеевич изволил два зуба выставить, я и вообще в расчёт не беру. Пьяница – он и есть пьяница, и на большое злодейство не способен. Здесь чувствуется характер! Кто-то на тебя, Пётр Алексеевич, смертельную обиду затаил, раз дерзнул на Полномочного представителя Президента руку поднять.
– Неужто паскудник на человеческую жизнь посягнул? Немыслимо это! Да за такое злодейство Высший Совет в геенну огненную ввергнет и не поморщится!
– Дерзнул, но, может, и не на жизнь. Может, чиновник кремлёвский живой и даже относительно здоровый, но где-то надёжно припрятанный. А как только тебя Высший Совет с поста твоего высокого сковырнёт, тут он и объявится.
– Где же его прячут?
– Да кто же это тебе, Пётр Алексеевич, скажет! Территория стройки – что твоё Замоскворечье! На строительстве укромных мест много, при желании можно не одного чиновника упрятать, а всю городскую думу!
– Тут без толкового сыскаря не обойтись. – вздохнул Романов и припечатал кулаком по столешнице.
– Знамо, не обойтись! – привычно поддакнул начальник службы безопасности.
– Только не говори, что у тебя такого человека нет. – повысил голос Романов.
– Поищем, Пётр Алексеевич! Думаю, что к утру пришлю его к тебе на инструктаж. Я так понимаю, розыск следует учинить тайный, чтоб, значит, без лишнего шума.
– Правильно понимаешь, а пока сыщик по-тихому розыском займётся, ты, Малюта, напряги всех своих орлов и прочеши мне всю территорию под мелкую гребёнку. Авось пропажа и отыщется!
– Сделаем, отец родной! Не сумневайся!
На следующее утро в приёмной, Шемаханская, привычно отвесив поясной поклон, впервые посмотрела в глаза своему начальнику и многозначительно кивнула в сторону странного субъекта в старомодном гороховом пальто. Романов кивнул в ответ и прошёл к себе в кабинет. Не успел он снять свой длиннополый кожаный плащ, как в кабинет тихонько просочился посетитель.
– Пётр Алексеевич, я к Вам по поручению господина Скуратова, – произнёс странный субъект и подняв «…проницательные, чуть-чуть усталые глаза», коротко представился. – Майор Пронин.
– Рад видеть Вас, майор! – оживился начальник строительства и крепко пожал руку знаменитому сыщику. – Надеюсь, Вы уже в курсе возникшей у нас проблемы?
– Да, конечно! Скуратов меня вчера подробно проинструктировал. Сегодня я хотел бы услышать ваши пожелания.
– У меня два пожелания: первое – никто, кроме Вас, меня и Скуратова не должен знать о досадном происшествии, второе – найти пропажу в кратчайшие сроки.
– Принято. Разрешите приступить к розыску?
– Приступайте! Можете рассчитывать на мою посильную помощь в любое время суток.
– Я тогда среди народа на стройке потолкаюсь, а чтобы не возбуждать нездоровый интерес, буду представляться смежником из «Мосстройрабсилы»!
– Договорились!
Пётр Алексеевич хотел было сказать парочку напутственных слов, но странный посетитель так же тихо, как и вошёл, выскользнул из кабинета.
Весь день мысль о пропавшем Полномочном представителе Президента не выходила у Романова из головы, а тут ещё знаменитый сыщик повёл себя более чем странно. Через час после аудиенции Пётр Алексеевич выглянул в окно и увидел, как майор, стоя на газоне под окнами резиденции, сначала внимательно рассматривала носки своих «моссельпромовских» ботинок, а потом, выйдя на проезжую часть, стал бросать теннисный мячик на уровень второго этажа, рядом с окном секретаря. Закончив странное упражнение с мячиком, Пронин что-то поднял с газона и спрятал в карман своего горохового пальто, после чего направился к бригаде таджиков, укладывающих тротуарную плитку. Дальнейшее развитие событий Пётр Алексеевич контролировать не стал, к тому же опять зазвонил прямой телефон из Кремля, и Романову пришлось долго и нудно врать по поводу визита Черкасова.
– Да он у меня! – уверенным голосом докладывал невидимому собеседнику начальник строительства. – Со вчерашнего утра у меня! А сейчас опять умчался на «объект», куда – не знаю. …Он мне не докладывает! …Меня это тоже беспокоит, но Вы же понимаете, что я указывать ему не могу! …Хорошо, хорошо! Как только объявится, обязательно сообщу ему, что Вы его ищете. …Конечно, звоните! …И Вам всего хорошего!
