– Но ведь не застрелились же!
– Не застрелился, потому как «бородатые» помешали. Они в эту ночь наших часовых сняли и в лагерь пробрались. Сунулись они в мою палатку – она как раз первая от «колючки» стояла, а я не сплю и «Калаш» со снятым предохранителем и двумя спаренными магазинами у меня под рукой. Я той ночью лихо покуражился! Врать не буду: смерти искал, а она, безносая, словно специально меня стороной обходила! Такие вот, брат, дела!
Война вошла в его жизнь неожиданно. Хотя Олег и ждал со дня на день приказа прочесать «зелёнку» или о выходе на «зачистку» очередного населённого пункта, но всё случилось совсем не так, как он себе представлял. Война обрушилась на него как-то вдруг и сразу, подобно стопятидесятидвухмиллиметровой мине, которая ударила на рассвете недалеко от его палатки в прихваченную первыми ночными заморозками землю. Олег ужом выскользнул из палатки и кубарем скатился в заранее отрытый окопчик. На территории лагеря прозвучало ещё несколько взрывов, но по счастливой случайности никто не пострадал. Комендант лагеря немедленно доложил о происшествии в вышестоящий штаб, и через пять минут полковая артиллерия дала дюжину залпов по заранее пристрелянным координатам. Снаряды с характерным шелестом пронеслись через голову контрактников и глухо разорвались где-то в глубине «зелёнки». Наступило затишье: все ждали, что «бородатые» пойдут на штурм, но этого не случилось, а когда совсем рассвело, прозвучала команда «Отбой»!
После завтрака Пятаков построил взвод перед штабной палаткой, и перед тем как доложить командиру взвода, прошёлся вдоль строя и каждому солдату заглянул в глаза. – Чего загрустили, сынки? – подражая командиру батальона, весело гаркнул ветеран. – Это ещё не война – это только прелюдия к ней. Война начнётся завтра.
В это время из палатки вышел командир взвода старший лейтенант Невесёлых, и Пятаков громко скомандовал: «Смирно»!
– Вольно, – эхом отозвался старлей и добавил. – Получен приказ выдвинутся в район горы Белая, где по сведеньям разведки замечено появление боевиков. Вероятно, у «бородатых» там схрон или временная база. Приказано боевиков взять живьём, а схрон ликвидировать. На всё про всё двое суток. Работать будем автономно. Всем понятно? У кого есть вопросы?
– Разрешите? – отозвался Пятаков. – Пленные нам зачем? С ними одна морока! Да и как их вязать, если их там возможно рота или даже больше?
– Пленные нужны для получения информации. Этого требует от нас разведотдел, а крупные скопления боевиков в этом районе не наблюдаются. По сведеньям разведки, численность противника на базе может достигать одного взвода, не больше! Ещё вопросы?
Больше вопросов не было.
После отбоя взвод в полном составе выдвинулся в указанный район. Тихо, так, что этого не заметили даже в соседних палатках, снялись с места и вышли за территорию лагеря. Через три километра их встретили два БТРа, которые подбросили их до подножья горной гряды.
– Дальше, славяне, топайте ножками! Удачи вам! – сказал чумазый водитель БТРа, на броне которого ехало отделение Солдатика. Бойцы тихо, без лишнего шума, спешились, и цепочкой по горной тропе стали осторожно втягиваться в «зелёнку». Ночь была лунная и тропа хорошо просматривалась, поэтому Невесёлых не стал ждать рассвета, а приказал выдвигаться в район балки Узкая.
На рассвете взвод благополучно достиг балки, и командир взвода тихо скомандовал: «Привал»!
Пятаков выставил боевое охранение, после чего развязал вещмешок и, достав банку говяжьей тушёнки, ловко вскрыл её штык-ножом. Его примеру последовали остальные бойцы. После завтрака поступила команда отдыхать.
– День переждём здесь, а вечером наведаемся к «бородачам», сказал Невесёлых Пятакову. – Дай пацанам немного отдохнуть, а потом пошли, кто смышлёней, в дозор, пусть разнюхают обстановку. В открытый бой не ввязываться. Ясно?
– Так точно!
Через час Пятаков разбудил Солдатика, Гуся и переведённого в их взвод перед самым выходом Валерку Реброва – того самого Реброва, что, сидя в курилке мобилизационного пункта мечтал погонять «бородатых» по горам.
– Пойдёте в разведку, – приказал Пятаков. – Сильно не углубляйтесь, пройдёте километра три и возвращайтесь. Если наткнётесь на «бородатых», в бой не вступать и себя не обнаруживать!
– Понятно?
– Понятно, – вразнобой ответили разведчики и тревожно между собой переглянулись. Опыта ведения разведки на занятой противником территории ни у кого из них не было. Даже Крамаренко, который подражая иностранным профессионалам, брил голову налысо и называл себя Диким гусем войны, за что и получил кличку Гусь, приуныл.
– Чего сопли распустили? – нарочито бодрым голосом обратился к сослуживцам Ребров, когда они остались одни. – Подумаешь, разведка! Не сложней, чем в казаки-разбойники. У нас три ствола, если что, по-любому отобьёмся!
– Угу, – пробурчал Крамаренко. – Отобьёмся! Пошли уже, стратег!
Километра полтора шли осторожно, стараясь не обнаружить себя и не наступить на растяжку, которые «бородатые» любили ставить в самых неожиданных местах. Потом пошли уверенней, наивно решив, что сегодня военное счастье на их стороне. Никто из них не заметил, как боевики грамотно отсекли им пути отхода и взяли в кольцо. Они слишком поздно увидели, как из-за густого орешника появилась увешанная оружием группа бородачей с повязками на головах, и самый страшный из них оскалил белые без единого изъяна зубы и, дурачась, почти без акцента произнёс: «Ку-ку Ваня! Стволы на землю»!
Дальше произошло то, чего никто не ожидал: Гусь послушно бросил свой «АК» на устланную осенней листвой землю, а Ребров спокойно снял автомат с плеча, но вместо того, чтобы последовать примеру Крамаренко, неожиданно нажал на спуск.
* * *
Первое, что Оловяненко увидел, был белый хорошо побеленный потолок, на котором мирно покоился солнечный зайчик.
– Значит, я не в санбате, – догадался Олег и осторожно повернул замотанную бинтами голову. Справа и слева от него стояли обычные кровати с панцирными сетками, застеленные чистыми простынями. Необычными были в палате только окна – большие, сводчатые, задрапированные белыми шёлковыми гардинами. – Наверное, я в тыловом госпитале, – решил Солдатик и ещё раз огляделся. В палате он был один.
Дверь приоткрылась и в палату вошла молоденькая сестра милосердия. В руках у девушки была пара костылей.
– Это для Вас, – смущаясь, сказала девушка и поставила костыли у изголовья.
– Зачем? – хотел спросить Олег, но в этот момент сильно зачесалась правая нога ниже колена. Он сунул руку под одеяло и обомлел: ноги не было.
– Это бывает, – пояснила девушка заметив его недоумение. – Ампутированная нога чешется и болит, как здоровая – фантомные боли.
– Где я? – прохрипел раненый.
– Вы на пересылке, – терпеливо пояснила девушка. – Берите костыли и выходите из палаты.
– Зачем?
– Вас ждут.
