– Какую ещё справку? – холодея от нехорошего предчувствия, вопрошал бывший старшина второй статьи.
– О лишении Вас допуска к секретным документам и снятии с должности судового радиста! А Вы об этом печальном факте, когда устраивались к нам на работу, умышленно умолчали. Спрашивается – почему?
– Так в анкете ничего подобного указывать не требовалось! Да и забыл я уже об этом, Иосиф Петрович, – оправдывался собеседник. – Почитай, полтора десятка лет с того дня прошло.
– Вы забыли, а мы, кадровики, помним! И на заметочку возьмём, так… на всякий случай! Жизнь – она штука сложная, её в анкету уместить трудно, но стремиться к этому надо. Так-то вот, товарищ! Пока можете быть свободны. Пока свободны!
Когда Иосиф Петрович получил сообщение из Управления кадров о необходимости трудоустройства гр. Оловяненко О.Н, то он, как всегда, к выполнению распоряжения вышестоящих органов отнёсся не формально.
Главный кадровик тщательно изучил личное дело кандидата, и выяснил, что Олег Николаевич Оловяненко русский, ранее не судимый, имеет среднее образование, в плену и на захваченной врагом территории не был, однако является участником боевых действий в Горячей точке, имеет ранение, но не имеет специальности. После этого Иосиф Петрович в очередной раз скрупулёзно проверил штатное расписание. По всем параметрам получалось, что трудоустроить Оловяненко на «объекте» нет никакой возможности. Однако Иосиф Петрович был опытным работником, поэтому не торопился писать в Управление кадров официальный отказ, а наоборот, предпринял кое-какие меры, отправил по адресам пару официальных запросов и только после этого записался на приём к начальнику строительства.
Разговор был коротким, но продуктивным.
– Даю добро! – сказал Романов и поставил свою подпись под приказом об изменении штатного расписания. – Название к новой должности придумаешь сам.
– Уже придумал, – довольный собой произнёс товарищ Понаётов. – Если Вы не возражаете, то в штатном расписании данная единица будет значиться, как «комендант специального корпуса».
– Не возражаю! – хлопнул ладонью по столу Пётр. – Устраивай ветерана!
Отдел кадров представлял собой унылое полуподвальное помещение с покрашенными казённой зелёной краской стенами и решётками на окнах. Олег сидел на прикрученном к полу табурете и подробно отвечал на вопросы кадровика с неприятным колючим взглядом и прилизанной чёлкой. Олегу даже показалось, что на груди кадровика тускло поблёскивал орден Ленина, но потом присмотрелся и понял, что это незнакомый ему нагрудный знак, сильно напоминающий орден, с профилем Сталина и стилизованной вместо золотистых колосьев надписью «Кадры решают всё»!
– Значит, говорите, что родственников за границей не имеете? – вопрошал кадровик.
– Не имею, – тихо отвечал Солдатик.
– Это хорошо, – удовлетворённо замечал «орденоносец». – Это правильно. Чего мы в этих заграницах не видели? И в плену из родственников никто не был?
– Не был, – тихо бубнил Оловяненко. – Можете записать, что репрессированных тоже нет.
– Запишем! Всё запишем! Ты мне лучше расскажи, как ты ранение получил.
– А Вам-то это зачем? Или в чём сомневаетесь? – «завёлся» бывший контрактник. – Если сомневаетесь, то можете посмотреть – вот она, нога-то! Одна она у меня, вторая не вырастет!
– Тихо, боец! Тихо! – осадил его кадровик и даже стукнул кулачком по застеленной зелёным сукном столешнице. – Ишь, раскудахтался! Это ты для остальных – герой! А для меня ты сопля зелёная, салажонок, который приказ своего командира не выполнил, поэтому и ребят своих в «зелёнке» положил! Чего замолчал? Скажи, что, не так дело было!
– Не помню я! – сорвался на крик Оловяненко. – Ничего не помню. Очнулся уже в бинтах и без ноги! А насчёт того, что я ребят положил, так за выполнение боевой задачи мы все отвечали одинаково. И не моя вина, что я живой остался!
– Это счастье твоё, а не вина, – вдруг спокойным голосом произнёс «орденоносец».
– Так чего же Вы меня этим счастьем попрекаете?
– Ершистый ты, однако! – вздохнул кадровик. – Ну, это по молодости у всех бывает. Вот поработаешь у нас, оботрёшься, глядишь, через годик из тебя толк выйдет. На вот, держи приказ. С этого момента ты не просто Олег Оловяненко, а самый что ни на есть настоящий комендант специального корпуса.
– Какого ещё корпуса? – опешил от неожиданности Солдатик.
– Повторяю, с этого момента ты комендант, и в твоём введенье гостиничный корпус. Не весь корпус, конечно, а именно то крыло, где постоянно проживают холостые и незамужние специалисты «объекта». Ребята молодые, шустрые, за ними глаз да глаз нужен! Поэтому и называется этот корпус «специальный». Поначалу трудно будет, ну да мы поможем, подскажем, направим! А ты, со своей стороны, прояви железную выдержку, в «бутылку» сразу не лезь, но армейский порядок наведи! Держи вот инструкцию на десяти листах. Я её лично для тебя разработал, изучишь на досуге. Жить будешь там же, в корпусе, для тебя одноместный номер выделили, с холодильником, телевизором и даже компьютером. Последний не для баловства, а чтобы заявки на материалы своевременно подавал и расходное имущество вовремя списывал. В общем, читай инструкцию!
Быть комендантом оказалось хлопотно, но по-своему даже интересно. Олег боялся, что ему изо дня в день придётся корпеть за письменным столом над бумажками, но оказалось, что это далеко не так. Бумажки занимали только четверть рабочего времени, основная задача новоиспечённого коменданта была бегать с утра до ночи по гостиничному корпусу, совать нос во все большие и маленькие проблемы и оперативно находить пути и средства для их решения. Оказалось, что десять страниц машинописного текста инструкции вобрали в себя обязанности коменданта, вахтёра, снабженца и кладовщика.
Поначалу было нелегко: Олег не знал, как и где надо получить мел для побелки потолков, как заставить сантехников вовремя и качественно устранить протечку батареи, кому и как оформить заявку на ремонт мебели, и – самое сложное – как и по какой форме списать полученные материалы и составить месячный отчёт. Кроме этого, в обязанности коменданта входил контроль посещения специального корпуса посторонними лицами, которые так и норовили проникнуть в спальни к незамужним и разведённым работницам «объекта» после 22 часов.
– Отбой! – громко покрикивал Оловяненко, проходя вечером по коридорам своего специального корпуса. – Провожающих просят покинуть вагоны! Предупреждаю! Кого застану в номерах, укажу в рапорте!
Впрочем, к посетителям, которые оставались в номерах у одиноких прелестниц и вели себя тихо, комендант относился лояльно. Олег хорошо знал, кто и у кого коротает эту летнюю ночь, но, поскрипывая новеньким протезом, продолжал для острастки покрикивать в пустоту гулких коридоров, проходя мимо номера, где «провожающий» задержался позже положенного времени. Об этой маленькой уловке знало всё население специального корпуса, поэтому к коменданту относилось по-доброму, можно сказать, с пониманием.
