К первому облачку карикатурной девушки добавилось второе. «И о чем же мне теперь говорить?»
Нил нарисовал другое облачко, со своей стороны листа: «О чем хочешь, Джорджи Маккул».
К этому облачку он прицепил еще одно: «Если это твое настоящее имя…»
Лицо у Джорджи пылало. Она не понимала, куда клонят его надписи. Может, это вежливый намек: «Шла бы ты отсюда». Или… приглашение остаться. Она предпочла второй вариант и, несколько раз кашлянув, спросила:
– А ты ведь не из Калифорнии?
Ее вопрос вызвал у Нила улыбку. Настоящую улыбку, во весь рот.
– Я из Небраски.
– А твой штат похож на Канзас?
– Думаю, больше, чем другие штаты. А что ты знаешь о Канзасе?
– Я много раз смотрела «Волшебника страны Оз».
– В таком случае… – Нил на секунду умолк. – Небраска – это как Канзас. Но в цвете.
– Что ты сейчас делаешь? – спросила Джорджи.
– Гипнотизирую тебя.
– Ты для этого приехал в Калифорнию?
– Наверное. Во всяком случае, в этом больше смысла, чем в истинной причине.
– А истинная причина…
– Я приехал изучать океанографию.
– По-моему, очень солидная причина.
– Мне тоже так казалось. – Короткими штрихами Нил рисовал иголки вокруг морды ежа. – А потом я обнаружил, что… океан не по мне.
Джорджи засмеялась. Глаза Нила засмеялись вместе с ней.
– Здесь я впервые увидел настоящий океан, – сказал он, ненадолго поднимая голову. – Я думал, это круто.
– Разве не круто?
– Очень мокро. И за пределами аудитории.
Джорджи смеялась, а Нил продолжал рисовать.
– Солнечные ожоги… Морская болезнь…
– Тогда что ты изучаешь теперь?
– Все ту же океанографию, – ответил Нил, кивая нарисованному ежу. – Мне выделили целевой грант. Так что приходится учиться.
– Но это же ужасно. Нельзя изучать океанографию, если не любишь океан.
– Можно. – Он почти улыбнулся. – Я и все остальное тоже не люблю.
Джорджи засмеялась.
Нил добавил еще одно облачко с надписью: «Почти все остальное».
– Ты не можешь уйти в такую рань, – заявил Сет.
Он встал со скрещенными руками, словно вознамерился защищать дверной проем.
– Ничего себе рань! – воскликнула Джорджи. – Семь часов вечера.
А в Омахе уже девять. И возможно, не 2013 год, а 1998-й.
– Мало того что ты приехала лишь к часу дня. Толку от тебя сегодня практически никакого.
– Во-первых, это неправда, – возразила Джорджи. – А во-вторых, если от меня никакого толку, мне тем более надо поехать домой.
– Останься, – взмолился Сет. – Может, ты еще выйдешь из своего ступора.
– Я жутко устала. Добавь к этому похмелье после мятного ликера. И знаешь что? От тебя в течение последних трех часов тоже не было никакого толку. Чем ты это объяснишь?
Сет беспомощно развел руками:
– Так это установленный факт: если выключается твоя голова, выключается и моя.
Джорджи отсоединила мобильник и закрыла ноутбук:
– Тогда тебе тоже стоит поехать домой. Возможно, завтра мы будем в лучшей форме.
– Ты ведь можешь со мной говорить на любые темы, – тихо произнес Сет. – И о том, что творилось с тобой сегодня. И про остальные дни.
Джорджи посмотрела на него. Карие глаза. Волосы, в которых по-прежнему нет намека на седину. Похоже, и его тоже не доставали из коробки.
Сет был ее лучшим другом.
– Нет, – сказала она. – Не могу.
Глава 10
Включив мобильник в гнездо прикуривателя, Джорджи решила еще раз попытаться позвонить Нилу. Потом передумала. Он весь день не отвечал на ее звонки.
Когда в последний раз она говорила с ним… в последний раз…
Джорджи до сих пор не могла очухаться после того звонка. И признать, что он действительно был.
Она подумала о большом доме, где ее никто не ждал, где было темно и неуютно. Дом, в котором того и гляди появятся привидения.
Эта мысль заставила ее свернуть в Резеду, где стоял дом ее матери. Ее бывший родной дом.
Ключа у Джорджи не было. Пришлось стучаться. Ей открыла Хизер. Удивительно, но младшая сестра даже причесалась, подкрасила губы и наложила тени для век.
– Привет! – торопливо поздоровалась Хизер. – Идем в дом. Быстрее. И не подходи к окнам.
– А в чем дело? Вас решили ограбить?
– Входи. Потом объясню.
Джорджи вошла. В гостиной мать с Кендриком смотрели телевизор. Между ними втиснулась беременная мопсиха, которую они гладили в четыре руки.
– Джорджи! – воскликнула мать. – А мы и не знали, что ты приедешь.
– Я, в общем-то, собиралась ехать в Калабасас. Но до вас ближе.
– Конечно.
У матери опять было озабоченное лицо. Возможно, из-за Джорджи. А может, из-за мопсихи, находящейся на сносях.
– Тебе сегодня получше?
– Да. Я…
В дверь позвонили. Джорджи хотела пойти открыть, но мать выразительно покачала головой. Мопсиха тявкнула. Хизер оттолкнула старшую сестру, жестами показывая, чтобы держалась подальше от двери.
– Доставщик пиццы, – шепнула ей мать.
– Это не объяснение.
Хизер взглянула в окно, расправила облегающую футболку и пошла открывать, плотно закрыв дверь гостиной.
– Влюбилась девочка. – Мать почесала внушительное брюхо мопсихи. – Ты ведь помнишь, как это бывает, – продолжила она, обращаясь уже к мопсихе детским голоском. – Помнишь? Или успела забыть, моя маленькая мамочка?
– Вряд ли она помнит, – сказала Джорджи. – Ты свезла ее к какому-то мопсу в Тарзану, которого она раньше не видела.
– А что делать? – Мать прикрыла мопсихе глаза. – Если ее муженек ни на что не годен, пришлось осеменяться на стороне. – (Джорджи пожала плечами.) – Ты у нас сегодня выглядишь получше, – все тем же детским голоском сообщила мать, продолжая улыбаться своей драгоценной псине.
– Угу, – коротко ответила Джорджи.
До некоторой степени лучше. Во всяком случае, она трезвая, и похмелье больше ее не терзает. И за последние сутки она ни разу не разговаривала по телефону с покойниками. Тоже плюс.
– Есть хочешь? – спросила мать. – В холодильнике остался швейцарский стейк.
– И пицца, – добавила вошедшая Хизер.
