Джорджи сидела на кухне и смотрела на коричневый «Тримлайн». Этот аппарат был поновее, уже с кнопками вместо диска.
Нил больше не позвонит ей из прошлого. Да она и не хотела этого.
И еще она не хотела, чтобы все это закончилось.
Джорджи пока не была готова потерять Нила. Даже для себя в прошлом. Она не была готова его отпустить.
Кто-то подарил Джорджи волшебный телефон, и ей было достаточно часами говорить по нему с ее старым другом. Если бы ей подарили машину времени, она бы, скорее всего, перенеслась в прошлое и оказалась рядом с ним. Она бы не стала совершать подвигов вроде убийства Гитлера. Пусть этим занимаются другие.
Возможно, Нил, с которым она говорила всю неделю, сейчас ехал в Калифорнию. Или не ехал. Или он был плодом ее воображения. Но тот Нил по-прежнему казался ей в пределах досягаемости. Джорджи по-прежнему верила, что с ним она сможет все исправить.
А ее Нил…
Ее Нил не отвечал на звонки и больше не делал попыток позвонить ей сам.
Ее Нил словно забыл о ее существовании.
Возможно, все это означало, что он не был ее Нилом.
Джорджи подошла к висевшему на стене аппарату, провела рукой по изгибу трубки и лишь потом сняла ее. Кнопки осветились. Джорджи тщательно набрала номер мобильника Нила…
Ее тут же переключили на голосовую почту.
Джорджи была готова оставить голосовое сообщение, хотя и не знала, о чем говорить. Однако привычного «бипа» она не услышала. «К сожалению…» – раздался чужой голос. «Этот ящик… переполнен», – произнес другой. В трубке щелкнуло, и Джорджи снова услышала привычный гудок.
Она привалилась к стене, сжимая в руке гудящую трубку.
Так ли уж важно, ехал ли к ней Нил в далеком девяносто восьмом, если он не вернулся к ней в настоящем? Зачем ей было связывать с ним жизнь в прошлом, чтобы потерять его в будущем?
Через несколько дней Нил с девочками должны вернуться в Калифорнию. Джорджи будет встречать их в аэропорту. Что они с Нилом скажут друг другу после десяти дней молчания?
Они по-дурацки расстались. Теперь… по-дурацки встретятся?
Гудок в трубке изменил тональность. Предупреждение, что трубка снята и тот, кто ее снял, не производит никаких действий. Джорджи выпустила трубку из рук, глядя, как она раскачивается на эластичном кольчатом шнуре.
Наверное, те же чувства испытывал Нил минувшей ночью, когда она положила трубку на пол и он не мог дозвониться – из своего 1998 года. Он уже был встревожен и напуган ее словами. А короткие гудки просто свели его с ума. Сколько безуспешных попыток дозвониться до нее сделал он?
Джорджи всегда думала, что Нила заставила вернуться в Калифорнию романтическая любовь к ней. А если нет? Если он вскочил в машину и поехал только потому, что не смог до нее дозвониться? Может, ему просто нужно было увидеть ее и удостовериться, что с ней ничего не случилось?
Джорджи встала. Ее движения напоминали кадры замедленной съемки.
Нил. «Мастак на широкие жесты». Нил, ехавший к ней через заснеженные пустыни и горы, чтобы рождественским утром оказаться на крыльце ее дома.
Нил…
Ключи от ее машины по-прежнему лежали на разделочном столе, куда их вчера бросила Хизер. Джорджи потянулась к ключам.
Что еще ей понадобится? Водительское удостоверение, кредитная карточка и мобильник лежат в машине. Она выберется через гаражную дверь, не тронув замок входной.
Уходя, она посмотрела на щенят. Те спали под рождественскую музыку.
У нее это получится… хотя бы потому, что ничего другого ей не оставалось.
Глава 30
Джорджи пригнулась, вылезая из-под опускавшегося полотна гаражной двери.
– А вот так делать нельзя, – послышался знакомый голос. – Это опасно.
На ступеньках крыльца сидел Сет.
– Что ты тут делаешь? – спросила Джорджи.
– Да вот собирался постучаться в дверь и думал, какие слова тебе скажу. Я ожидал застать тебя не в своем уме. В чужой, нелепой одежде. Мне даже приходила такая мысль: не надо ничего говорить. Нужно войти в дом, стукнуть тебя чем-нибудь, чтобы ты потеряла сознание, и потом отвезти в студию. Кстати, твой старый желтый телефончик вполне подошел бы. Он тяжелый.
Джорджи шагнула к нему. Одежда Сета состояла из зауженных внизу джинсов, остроносых ботинок и зеленого кардигана. В таком наряде Бинг Кросби вполне мог бы исполнять «White Christmas».
Но выглядел Сет жутко.
– Надо понимать, ты не на работу собралась, – сказал он, и Джорджи покачала головой. – И за вчерашний день ты не написала ни строчки.
Она молча смотрела на него.
– И я тоже ничего не написал, – сказал Сет и вдруг засмеялся.
Смех был искренним, хотя и с оттенком боли. Засунув руки в карманы джинсов, Сет разглядывал лужайку.
– Хотя нет, я много писал… Я написал тебе кучу электронных писем… «Привет, Джорджи, что с тобой?»… «Привет, Джорджи, ты считаешь, что это смешно?»… «Привет, Джорджи, я не могу работать один. Раньше я даже не пробовал, а теперь знаю, что результат ужасен»… Привет, Джорджи, – сказал он, поворачиваясь к ней.
– Привет.
Они смотрели друг на друга так, словно у каждого в руках было что-то горячее. Сет первым отвел глаза.
– Извини, – сказала Джорджи.
Он не ответил.
Джорджи сделала еще шаг:
– Мы можем перенести встречу. Махеру Джохари мы понравились, и он согласится.
– Сомневаюсь, что согласится, – возразил Сет. – И сомневаюсь, что это стоит делать.
– Стоит.
Сет вскинул голову:
– И на какой срок нам переносить встречу? Или ты записала себе в органайзер: «Со следующей недели перестать терять рассудок»? Надеюсь, у Нила нет грандиозных планов на январь, и он мог бы тебя не дергать.
– Сет, не начинай…
Он встал со ступенек и шагнул к ней:
– Не начинать чего? Разговора о Ниле? Прикажешь и мне делать вид, что все идет лучшим образом? Достаточно тебя.
– Ты не понимаешь.
Сет в отчаянии поднял руки:
– Кто понимает лучше меня? Все это начиналось на моих глазах и продолжается на моих глазах.
– Я сейчас не могу говорить. Мне надо ехать.
Джорджи повернулась, чтобы пойти к машине, но Сет схватил ее за руку.
– Обожди, – тихо попросил он, и Джорджи остановилась. – Вот ты спрашивала меня: попытался бы я что-то исправить в прошлом, представься мне такая возможность? Я много думал над этим. Я пытался… Неоднократно. Только тебе не говорил. – Он шумно выдохнул. – Джорджи, возможно, все в нашей жизни должно было развиваться совсем не так. Ты когда-нибудь думала об этом?
