– Полозов, ты гений участковой службы! – Гуров с энтузиазмом хлопнул по крышке стола рукой. – Это то, что нам нужно!
– Так… – с непониманием посмотрел на полковника участковый, – вы же сказали, что несколько дней – это непозволительная роскошь?
– А мы завтра все сделаем за один раз. Сегодня пройдешь по подъезду 46-го дома, в котором живет Злобин, и воткнешь за наличник двери у каждой квартиры бумажку с объявлением, что завтра утром, скажем, в 11.00, состоится встреча с участковым уполномоченным, старшим лейтенантом полиции Полозовым. И тему напиши попривлекательнее. Например, «Меры по предотвращению квартирных краж». И припиши ниже, что будут приниматься жалобы граждан. Это очень важно. Это будет камуфляж. Под эти жалобы и обсуждения ты сможешь задавать абсолютно разные вопросы людям. Сейчас я тебе напишу план завтрашней беседы и перечень вопросов, которые ты обязательно должен выяснить. Сам понимаешь, что мне стоять с тобой рядом под видом второго работника полиции нельзя. Меня могут узнать, и тогда наш план принесет больше вреда, чем пользы.
Как помочь Полозову, Гуров все же придумал совместно с ребятами из технического отдела. И в одиннадцать часов утра у подъезда уже собралось человек тридцать жильцов. Причем, как показалось Гурову, сидевшему на заднем сиденье припаркованной неподалеку машины, часть жильцов пришли специально из соседних подъездов. Подтянутый и опрятный Полозов стоял в кругу людей и, как слышал Гуров через микрофон, спрятанный под воротником куртки участкового, уже оправдывался, а почему беседа только для одного подъезда, а когда для других, а почему всегда не собирают вот так жильцов. Попал парень, усмехнулся Лев. Ну, ничего, этого так просто не возьмешь.
Полозов довольно толково изложил, что нужно помнить каждому владельцу квартиры и какие меры принимать, чтобы избежать риска быть обворованным. Ничего особенно нового он не сказал, да жильцам, как оказалось, это и не очень интересно. Каждый ждал возможности пожаловаться.
– Заканчивай лекцию, – подсказал в микрофон Гуров. – Начинай выслушивать жалобы.
Участковый, услышав подсказку в микродинамике, вставленном в ухо, быстро сориентировался. Первой жертвой пала пожилая женщина из соседнего подъезда, которая тащила в дом всякий хлам, в том числе и с мусорки. В результате в подъезде прижились запах и тараканы. А тут еще оказалось, что женщину эту уже около месяца никто не видел. Сразу начался шум, что надо взломать с понятыми дверь и проверить, а не умерла ли она там. Пришлось участковому уже серьезно делать себе пометки в ежедневнике.
Потом под горячую руку попали два молодых оболтуса, которые нигде якобы не работали, все время занимали деньги, пили пиво и провоняли сигаретами весь подъезд. И еще девок водили. Но девок, как выяснилось позже, водили не эти ребята, это вообще были парни из другого дома, которые заходили еще ранней весной погреться.
– Про парней подробнее, – подсказал Гуров.
И Полозов стал расспрашивать про «оболтусов». Довольно скоро выяснилось, что они не безработные, а работают посменно. Да еще на тяжелой работе грузчиками-комплектовщиками на складе строительных материалов гипермаркета. Вот пиво они и в самом деле очень любили. Потом был мужчина-алкоголик, вокруг которого уже начали появляться риелторы. Гуров снова напомнил план разговора, и Полозов стал расспрашивать, а не появлялись ли в подъездах посторонние, да еще с большими сумками. Вообще-то это была «легенда» о возможных террористах, которые могут использовать подвал или техническое чердачное помещение для накопления взрывчатых веществ и последующего подрыва. На самом деле Гуров имел в виду краденые вещи и возможность использования одной квартиры как места временного их хранения.
Не только нужный подъезд, но и почти весь дом оказался довольно благополучным. С одной стороны, это радовало, но с другой стороны, за все время беседы ни под каким видом фамилия Злобина не прозвучала. И квартира его не была упомянута как внушающая опасения. Сыщику хотелось, чтобы и сам бывший муж Надежды Рукатовой оказался на этой встрече, но там вообще почти не было мужчин. И снова пришлось напомнить Полозову про запасной вариант, по которому он должен был расспрашивать про несколько квартир, в том числе и про квартиру 140. Поводы самые разные, причем, если бы жильцы начали активно разбираться в причинах интереса к их собственности, обязательно бы вскрылось, что это, видимо, просто ошибка.
Например, в квартире 102 якобы появились квартиранты. Так или нет? А есть ли официальный зарегистрированный договор, а платятся ли налоги? Конечно, тут же выяснилось, что это ошибка. Хотя, с точки зрения хозяйки квартиры, это просто навет, чье-то злопыхательство и вообще попахивает 1937 годом. Про 140-ю участковый тоже спросил. К нему, мол, поступила информация, что в этой квартире, только вот в 46-м или 42-м доме, ремонт делают таджики, и миграционная служба попросила уточнить этот факт, чтобы проверить, а имеются ли разрешения на пребывание в России данных рабочих, или налицо вопиющее нарушение миграционного законодательства.
Наконец-то Гуров, сидя в машине, услышал хоть что-то о нужной квартире и проживающем в ней Злобине. Оказалось, что он нормальный дядька, не шумит никогда, не водит к себе ни алкашей, ни баб. Да и сам бывает редко. Раз в несколько дней встретишь его в лифте, поздоровается, и опять несколько дней не видать. И пьяным не увидишь.
– Говорят, он сам строитель, – брякнул Полозов, и Гуров поморщился от такого неуклюжего экспромта.
Никто из жильцов ничего определенного о месте работы Злобина сказать не смог, да и разговор тяготел исключительно к недостаткам и претензиям в адрес и коммунальщиков, и энергетиков, и еще кого-то.
– Ладно, все, сворачивай митинг, – разрешил Гуров.
Через полчаса он отправил участкового к паспортистке в управляющую компанию, пообещав отправить к Злобину оперативника из МУРа. Пусть потрясут, поднимут старые дела, связи, прошлое уголовное дело, материалы на подельников, придумают «легенду», по которой они Злобина задержат на несколько часов, если хоть что-то станет смущать в его показаниях.
Гуров не любил таких поступков даже по отношению к бывшим уголовникам. Было в этом что-то унизительное для самого себя. Какое-то бессилие. Но в данном случае очень поджимало время. И в памяти до сих пор виделась картина, как возле искореженной машины стоял Окороков с пистолетом, прижатым к виску Ирины Рукатовой. А еще до сих пор неизвестно местонахождение ее матери Надежды.
Мигуницкого Гуров увидел выходящим из продовольственного магазина. Небритый, с полупустым пакетом, из которого торчал батон хлеба, он вышел и у входа стал пересчитывать деньги в ладони. Судя по всему, там бумажных купюр было маловато. Вася Мигуницкий последние пять лет работы Гурова в МУРе был его агентом. Работал он хорошо, потому что боялся, что его посадят за что-нибудь. Очень Вася боялся колонии. Гуров его спас однажды от приговора, склонив коллег к тому, чтобы Мигуницкий в результате прошел как свидетель. Правда, обвинение немного надавило, и Вася получил два года условно. Но с тех пор он очень уважал Гурова и старался для него добывать информацию.
