– Мы знаем, что это ты!
– Знаем! Убить ее!
– Хватит! Замолчите! Остановитесь! – Захар встал между взбешенной толпой и Софьей. – Что вы городите? Отчего вы решили, будто Софья Алексеевна в чем-то виновата? Да за такие разговоры барин вас оброком на его земли трижды обложит! Этого хотите?
– Пусть говорят, Захар. Пусть говорят! – Софья уже не была собой, покорно произнося слова, что ей нашептывал проснувшийся дух. – Я не боюсь эту свору шавок! Перед ними я невинна! Ибо, как сказано в Библии – если кто без греха, первым кинь в меня камень!
– Ты слуг убила! Поместье пустое! А кто жив остался – сбежали! – Из толпы вышла согбенная старуха в старом тулупе, замотанная в битую молью шаль. Крики и рокот голосов стихли, словно по команде. Подойдя ближе, она остановилась в шаге от Софьи, вглядываясь ей в лицо бельмастыми глазами. – Вижу демона в тебе, что забирает власть над телом, чтобы творить беззакония! Он и сейчас смотрит на меня, и никто, даже ты, – она указала пальцем на Захара, – уже не изгонит его! И скоро, очень скоро тебя, дочка, не станет. Рабыней его будешь до самой смерти и будешь желать только одного – забирать души! Покайся! Может, Боженька поможет его изгнать! Передо мной, перед всем честным народом! Покайся!
– Заткнись, ведьма! – рявкнула Софья, чувствуя, как ее тело затряслось от едва сдерживаемого гнева. – Не убивала я никого! Руки мои чисты!
– Это был твой последний шанс! – Бабка махнула в толпу, и двое здоровенных широкоплечих мужиков в телогрейках и овчинных шапках вышли вперед, ведя под руку худенькую девицу. Закутанная в чей-то снятый с чужого плеча тулуп и шаль, она едва удерживала на ногах большие не по размеру валенки и затравленно смотрела на Софью, точно на свой самый страшный кошмар. – Узнаешь ее, демон?
Глаза Софьи прищурились. Алена… Служанка с кухни, которую Захар вывел из усадьбы!
Не дождавшись ответа, слепая кивнула.
– Узнала! Она прибежала к нам утром. Босая, в одной ночной рубашке! И это она рассказала о всех творимых тобою ужасах! О том, как прислужница ударила себя несколько раз ножом в сердце, когда ты просто смотрела на нее, а мальчишка запутался в ветвях ивы и задохнулся, и тоже от одного твоего взгляда!
– Но я не убивала их! Я их пальцем не тронула! Никого! – выкрикнув это, Софья вдруг улыбнулась и зло уставилась на трясущуюся девчонку. – Язык – что помело!
Та испуганно отшатнулась. Несколько раз открыла и закрыла рот, затем вдруг зажала лицо руками и завыла, замычала, замотав головой, словно пыталась избавиться от невидимых пут, упала на колени, пытаясь вдохнуть раззявленным ртом, но ни глоточка воздуха не прошло сквозь ее распухший в глотке язык.
– Поделом сплетнице! – сказала, что выплюнула, Софья и взглянула на Захара. – Нам пора. И так задержались. Бери мясо, и пойдем. Хватит с нас и его!
Оцепеневший народ, глядя на агонию девки, словно очнулся. Зароптал, заголосил. И в этом гуле Софье послышался страх и гнев.
Страха все же больше…
Мужики вооружились дубинами, вилами, кто-то даже прихватил свиную ногу, и несмело двинулись к Софье. Не переставая улыбаться, та только переводила взгляд с одного на другого. Вдруг ни с того ни с сего загорелась соломенная кровля прилавков, затем запылала смола на ближайшем срубе дома, а после – тулуп на рослом парнишке, стоявшем к Софье ближе всех. Огонь в мгновение ока растекся волной по всей деревне, людям, овинам. Заголосили бабы, завыли собаки, заржали лошади в стойлах, чуя неминуемую гибель.
Началась паника. Все побросали оружие, пытаясь сбить жаркие языки пламени с одежды, друг с друга. Где-то рядом зазвенел колокол на часовне.
– Ничего не меняется. Все как обычно… Даже скучно! – Софья покривила губы, глядя на начавшийся хаос, и уже беспрепятственно направилась к саням.
Захар подхватил мешок с покупками и, широко шагая, направился за ней. Люди забыли о них, пытаясь справиться с общей бедой. Вскоре они уже ехали домой в наступавших сумерках, освещенных только заревом пожара и стремительно прячущимся за горизонт тусклым зимним светилом.
Разговор не клеился. Софья молчала, разглядывая амулет, а Захар смотрел вперед, нервно кусая губы. Только когда впереди показались сигнальные факелы поместья, он заговорил.
– Зря ты это сделала. Если Аленка умерла, в чем я уверен, ты больше никогда не станешь прежней Софьей! Это была шестая жертва!
– Мне все равно! – Она равнодушно взглянула на чернеющий по обе стороны дороги лес, ощущая себя раздавленно, устало и опустошенно. Так было всегда, когда дух уходил, оставляя ее наедине с ее страхами, воспоминаниями, сожалениями.
– Мне не все равно, Софья! – Знахарь посмотрел на нее, когда сани встали у закрытых ворот. – Я не хочу тебя потерять! Я оправдаю любой твой грех. А взамен ничего не надо. Позволь только быть рядом и защищать тебя. Я сделаю это лучше, нежели твой амулет…
Девушка покривила губы в улыбке, поднялась и, не обращая внимания на поданную им руку, шагнула в снег. Поскользнулась, упала в сугроб. Захар спрыгнул с саней и бросился к Софье.
– Ты не ушиблась? Подожди, помогу! – Услышав всхлипывания, он подхватил ее за талию и одним рывком поставил на ноги. Поправив ей шаль, вгляделся в лицо. Софья не плакала. Она смеялась. Тихо, как безумная. – Софья?.. Это ты?
Она не ответила. Со стоном сжав двумя ладошками заледеневшее лицо знахаря, впилась ему в губы страстным поцелуем. Захар ответил с вожделением, крепко прижимая к себе ее податливое тело.
– Как долго я тебя искал!
– Как долго я тебя ждала…
Никто из них не услышал, как тихо скрипнули створки ворот. Дмитрий еще несколько долгих минут стоял у забора, ожидая, когда они разлепят объятия, и только после этого заговорил:
– Рад, что ваша поездка оказалось плодотворной.
– Дмитрий? – Софья равнодушно посмотрела на него. Сейчас она даже не могла представить, как еще утром была способна чувствовать хоть что-то к этому человеку… – Да. Взяли мясо. Надеюсь, прислужнице легче? Сможет приготовить? А то с утра она была плоха…
– Прислужница, сразу как вы отбыли, выпросила четвертину за работу и ушла… навестить семью. – Дмитрий поежился, в его голосе слышалось раздражение. – Поэтому мясо нам будет жарить твой полюбовник. К тому же много! На закате Илья прислал с гонцом письмо. Завтра же прибудет.
– Мне все равно! – процедила девушка и направилась в усадьбу, оставив мужчин наедине с подрагивающей от ледяного ветра лошадью и друг с другом. Она не Софья! Она – Анастасия! И она снова жива!
И теперь все будет по-другому. Теперь ее время. Софья больше не в силах сдерживать ее. Но Софья дала ей жизнь, поэтому она отплатит ей…
Переодевалась она тщательно. Достала белоснежное подвенечное платье и, немного полюбовавшись, решилась его надеть. Сегодня, когда она наконец-то снова жива, она вправе поступать так, как захочет. И надо подумать, какую судьбу выбрать Дмитрию.
