– Давай… – Вик кивнул и лег на заправленную кровать, рассматривая дощатый потолок. – Я помню здесь каждую досочку… Словно в детство вернулся.
– Ты всегда был романтиком, – хмыкнул Стас и вышел за дверь. Вик улыбнулся и только хотел с наслаждением закрыть глаза, как в кармане весело запел телефон. Сунув руку, он вытащил трубку и с опаской вгляделся в цифры номера. Знакомые!
– Зоя? Как ты?
– Вик! Нормально, ты где?!
– Я с Соней и Стасом у твоей матери. Надо узнать, что делать с амулетом. Ну и вообще…
– У мамы?? – Голос Зои на миг стих и зазвучал с удвоенной силой. – Уезжайте!!! Слышишь? Бери Соню и уезжай! Ты не понимаешь!!! Он хочет…
– Кто, что хочет? Алле?! Зоя!!! – Вик даже вскочил на кровать, пытаясь поймать связь, но телефон, прохрипев что-то невразумительное, замолчал, и тут же женский голосок вежливо сообщил, что «абонент временно недоступен». – Черт!
Дверь распахнулась, и вошел Стас с полотенцем.
– Ты чего кричишь?
– Да… уже ничего! – Вик спрыгнул, сунул телефон под подушку и снова лег на кровать. – Зоя звонила…
– А. И чего говорит? – Стас расправил кресло-кровать и сел, вытирая полотенцем лицо.
– Да в том-то и дело, что ничего. Связь теряется. Абонент не абонент.
– В этой глуши всегда так… – Сочувствующе кивнул тот и, прежде чем выключить ночник, поинтересовался: – Спим?
– Спим! – Вик закрыл глаза.
Ему показалось, что закрыл он их всего на миг и тут же снова открыл, вслушиваясь в звенящую тишину. Тут же где-то снова раздался душераздирающий крик.
Соня?
Не разбираясь, что и как, он выбежал из комнаты на свет, как оказалось, предусмотрительно оставленный Стасом в коридоре, и бросился к Сониной спальне, уже на бегу вспоминая, где находится. Дверь в комнату Сони он открыл плечом и остановился на пороге, в ужасе разглядывая объятое огнем тело стоявшей на постели девушки. Соня извивалась, словно пытаясь сбросить невидимые веревки, что-то бормотала, вскрикивая, но голос срывался, переходя в хрип.
– Соня! – Вик бросился к ней, на ходу срывая с себя рубашку. Вспрыгнул на кровать, но едва он набросил легкую ткань на тело девушки и принялся сбивать огонь, как всполохи исчезли, словно и не бывало. Соня открыла глаза, вглядываясь в его лицо. Улыбнулась.
– Вик… Как хорошо, что ты меня разбудил! – И нахмурилась. – Что-то случилось? Почему я… мы стоим на кровати?
Она опустилась и села на постель, поджав ноги.
– Ты кричала! И горела… – Вик присел рядом с ней на кровать.
– И ты горел вместе со мной… – Она порывисто прижалась к нему. – Ты защищал меня… В прошлой жизни и сейчас! И так же, как в прошлой жизни, призрак в амулете рядом с тобой бессилен! Не оставляй меня! Мне страшно.
– И мне… Но я рядом… – От таких откровений Вик не знал, что сказать, обнимая льнущую к нему Соню, а когда она посмотрела ему в глаза, доверчиво и маняще, прильнул поцелуем к ее приоткрытым губам. – И всегда буду!
– Нет! – Соня вдруг отстранилась, задумчиво посмотрела в светлеющее окно и легла, не отводя от окна глаз. – Не получится. Мы снова умрем…
– Снова? – Вик смотрел на нее. Да уж… Видения у него уже начались… что дальше будет?
– Да. – Соня перевела взгляд на него. – Потому что нас предали…
– Кто?
– Дмитрий… Твой отец говорил об этом! Я не знала, что Дмитрий предаст меня…
– Какой Дмит… Черт! Соня! Ты начиталась отцовской книги! Тебе все это приснилось! И то, что было в прошлом, не обязательно должно повториться!
– Оно повторится! – Ее глаза вдруг засветились неестественной колдовской зеленью. – Круг должен снова замкнуться…
– Какой круг? Почему он должен замкнуться?
– Круг перерождений… – Ее губ коснулась улыбка. – Побудь хотя бы в этой жизни со мной… Уже недолго осталось…
– Я с тобой! – Вик лег рядом. Если ей кажется, что прошлое реально, пусть. Всему виной воздействие на нее амулета. Ничего! Сегодня Лена сделает то, что хотела, и они забудут про этот чертов амулет!
– Не так… – Ее горячая ладонь коснулась его голого торса. Скользнула, обжигая, по коже. – Стань моим любовником.
Вик приподнялся на локте, глядя в ее светящиеся глаза. И качнул головой.
– Нет. Я хочу быть только с Соней. А ты – не она…
Глаза девушки на миг зло прищурились, и когда неестественное свечение вдруг исчезло, Вик понял, что сделал правильный ход. На него с нежностью теперь смотрела Соня. С улыбкой она потянулась к нему, и Вик, подчиняясь зову тела, закрыл ее губы поцелуем.
Такую страсть Вик не испытывал никогда. Она накатила волной, и мир перестал существовать. Остались только он и Соня, которая не отрываясь смотрела в его глаза. Наслаждение перетекло в сон… И Вик не заметил, как наступило утро. Точнее день…
Распахнув глаза, Вик долго с нежностью смотрел на мирно сопевшую рядом девчонку, затем осторожно поднялся и принялся одеваться. Пусть спит. По крайней мере, теперь она не в огне, и, судя по счастливой мордашке, ей не снятся кошмары.
Натянув джинсы и рубашку, он на цыпочках вышел из комнаты и уже хотел спуститься по лестнице, но остановился, прислушиваясь к спорящим голосам.
– Уже поздно! – Стас явно не хотел, чтобы его услышали, а потому говорил хриплым полушепотом.
– Нет! Не надо! Не делай этого! – Второй голос принадлежал Зое. Зое?! Так она все же приехала?!
– Я должен!
– Уезжай.
– Нет! Я должен. Помнишь нашу клятву? Это будет справедливо!
– Все изменилось! А Вик?
– А что Вик? Сколько можно по нему сохнуть? Очнись! Ты не в его вкусе!
Так, ну хватит!
Вик принялся спускаться по лестнице. Голоса смолкли. Раздались шаги.
Зою и Стаса он нашел на кухне. Они как ни в чем не бывало попивали чай с оставшимися пирожками и при виде него так искренне обрадовались, что Вик даже засомневался в услышанном.
– Привет, Вик!
– Здорово, друг! Как спалось? А главное, где?..
Нет, пока он не выяснит, о чем был разговор, даже не станет намекать, что стал его невольным свидетелем.
– Привет, Зой, как добралась? Стас… – Он сел на свободный стул. – Утром Соне кошмар привиделся, пошел спасать.
– И сколько раз спас? – друг многозначительно ему подмигнул и бросил выразительный взгляд на Зою. Та с невозмутимым видом ему улыбнулась и, цапнув еще один пирожок, принялась с аппетитом его уплетать.
– Чай еще есть? – Вик проигнорировал пошлый вопрос друга.
– Да хоть залейся! – Тот кивнул на исходящий паром чайник, возвышавшийся в центре застеленного белой скатертью стола.
