– Ты мой брат, а потому рассуждаешь пристрастно. – Рассмеявшись, Шарлотта подскочила к Мэтту и чмокнула его в щеку, после чего подтолкнула к двери. – Иди уже, пока мы не перебудили весь дом. Тогда придется объяснять, что тут у нас происходит. Я хочу поскорее переодеться, прежде чем кто-нибудь увидит меня в этом.
Заперев за братом дверь, Шарлотта прошла в свою спальню, встала перед большим зеркалом и принялась рассматривать свое отражение. Видя, какой очаровательный из нее получился парнишка, она озорно усмехнулась. Никто и не догадается, что она девушка, если не даст волю рукам, как сделал один из тех ужасных мужланов. Им, похоже, вообще было все равно, над девушкой или юношей совершать гнусное надругательство. Они добились бы желаемого, если бы Шарлотта не ударила одного из них ногой в голень и не бросилась наутек, пока он кричал от боли и гнева. Они, вероятно, поймали бы ее снова, не приди ей на помощь капитан виконт Джек Делси.
Шарлотта узнала имя джентльмена, бросившегося ей на выручку, в первый же день, как они поселились в особняке на милой площади со сквериком в центре. Ее мать снабдили списком жителей соседних домов, чтобы она могла посылать им свои визитные карточки. К сожалению, согласно правилам хорошего тона ей нужно было прежде познакомиться с ними. А вот отец Шарлотты мог бы нанести визит холостым джентльменам, коих по соседству проживало двое. Первый являлся вдовцом, который, оставив своих троих детей в деревне на попечении бабушки с материнской стороны, приехал в столицу с редким визитом, а вторым был виконт. Отец Шарлотты еще не был ни у одного из них, хотя вдовец уже послал им свою визитку, и мама собиралась пригласить его к своей приятельнице на игру в карты. Виконт приходился внуком маркизу Эллингтону и считался на ярмарке невест ценным призом. Мама, однако, предостерегла Шарлотту на его счет.
– Капитан виконт Делси стоит несравненно выше нас на социальной лестнице, моя милая, – объяснила она дочери, когда виконт проехал мимо них в первоклассной конной упряжке. – Он очарователен, понимаю, но неуловим, как дым. Многие светские красавицы пытались поймать его в свои сети, но он всех игнорировал. Он распутник, моя милая, и заигрывает со всеми хорошенькими девушками, но ни к одной не питает душевной привязанности, разве что тайно. Он лишь разобьет тебе сердце. А вот мистер Гарольд Кэвендиш – совсем другое дело. Ему слегка за сорок, но он все еще хорош собой и богат. Миссис Физерстоун сказала мне, что он ищет жену, которая позаботилась бы о его бедных детках.
– Вдовец с тремя детьми, мама? – Шарлотта скорчила гримасу. – Я бы хотела выйти замуж за мужчину, который не был прежде женат. Наше положение ведь пока не настолько отчаянно, не так ли?
– Нет, милая, конечно нет. Я вовсе не хочу принуждать тебя и расстраивать. Я вообще предпочла бы не заставлять тебя идти на этот шаг, но твой несчастный отец не знает, что делать. Если ты не выйдешь замуж и не спасешь нас всех…
– Выйду, мама, – заверила ее Шарлотта. – Прошу тебя, не беспокойся. Наверняка найдется мужчина, который одновременно будет и богат, и понравится мне. Даю тебе слово, все образуется.
– Бедное мое дитя, – горько вздохнула мама. – Не подмени твоя тетя драгоценности, этого, возможно, удалось бы избежать. Мы смогли бы продать их, чтобы покрыть часть папиного долга.
– Я охотно сделала бы это, – согласилась Шарлотта, – но украшения, мне доставшиеся, почти ничего не стоят, поэтому придется выйти замуж по расчету. Я уже все решила и ни за что вас не подведу.
Раздеваясь и пряча мужскую одежду в дальний угол ящика комода, Шарлотта вспоминала тот разговор с матерью. Если бы ее поймали и надругались над ней… Эта мысль была ей совершенно невыносима! Разоблачи ее кто-нибудь, ее репутация была бы погублена, а вместе с ней и будущее семьи. Неудивительно, что Мэтт сильно переживал. Он умолял ее не совершать столь безрассудного поступка, но Шарлотта, как обычно, настояла на своем. Хотя брат и старше ее на три года, у нее характер упрямее. Она, а не Мэтт должна была родиться мальчиком, тем более принимая во внимание ее бесстрашие. Она едва не попала в беду, а беспокоилась больше не о себе, а о будущем их семьи.
Но все прошло хорошо, и Шарлотта почти не волновалась. Ей удалось вернуть поддельное ожерелье, а лорд Гардинг пусть винит себя за беспечность. Ну как можно было оставить столь дорогую вещь на туалетном столике перед вечерним выходом в свет! И вообще, этот человек не заслуживает сочувствия. Мэтт уверен, что Гардинг жульничал в карты, и зарекся играть с ним снова.
Шарлотта намеревалась забыть все произошедшее, как страшный сон.
Леди Стивенс решила нанести визиты своим городским знакомым и хотела, чтобы дочь сопровождала ее.
– Мы нигде не станем задерживаться, а просто оставим визитные карточки, – сообщила она. – На обратном пути заглянем к портному, закажем манто и заберем шали, изготовленные для нас мадам Руссо. Они такие красивые!
Намерениям леди Стивенс было не суждено осуществиться. В первом же особняке, принадлежащем леди Рашмор, они столкнулись в дверях с хозяйкой, которая как раз собиралась уходить. Она настойчиво пригласила их в дом.
– Мы не виделись целую вечность, и я планировала заглянуть к вам после обеда! – воскликнула леди Рашмор, распоряжаясь, чтобы им подали кофе и миндальные пирожные в большую гостиную.
Скоро к ним присоединились сын и дочь хозяйки дома, которые спустились узнать, отчего это мама не пошла за покупками, как планировала. Мисс Амелия оказалась хорошенькой девушкой с личиком в форме сердечка, обрамленным светлыми кудряшками. Она слегка шепелявила. Ее брат Роберт был высокого роста и крепкого сложения, одет он был по последней моде, в рубашку с таким высоким воротником, что едва мог поворачивать голову. Почти все время он проводил, рассматривая свое отражение в большом зеркале в золоченой оправе, а если и заговаривал, то исключительно о лошадях и своем новом фаэтоне.
Мисс Амелия без умолку смеялась и болтала о платьях, которые намерена купить себе в приданое. Она недавно обручилась и теперь не могла думать ни о чем, кроме свадьбы и нарядов. Не прошло и получаса, как Шарлотте, привыкшей говорить с братом обо всем на свете, в том числе о поэзии и музыке, и слушать занимательные рассказы отца о джентльменах, с которыми он обедал в клубе, отчаянно захотелось домой.
К несчастью, едва они собрались уходить, объявился розовощекий господин, представившийся сэром Персивалем Реддингом. На вид ему было около тридцати пяти лет, и он приходился леди Рашмор братом. Его черные кудри пребывали в небрежном беспорядке, а по элегантности одежды он ничуть не уступал своему племяннику. Однако его наряд был более благоразумным: ворот рубашки и покрой сюртука не стесняли движений. Сэр Персиваль обладал приятными манерами и умел развлечь дам светскими сплетнями.
Он умудрился вынудить подвинуться сидящую рядом с Шарлоттой Амелию и, заняв ее место, принялся рассказывать о том, как недавно ужинал у принца-регента в его брайтонском Павильоне.
– Поверьте, мисс Стивенс, в ту ночь жара стояла не менее сотни градусов. Мне казалось, что я вот-вот расплавлюсь, а бедняжка леди Мелроуз дважды лишалась чувств.
