– Если в понедельник ты должна присутствовать на этом совете, то с чего ты взяла, что он может тебя уволить? – задала вопрос Катя.
– Просто ты его не знаешь, у него семь пятниц на неделе. Сегодня он может сказать одно, а завтра совершенно другое. То, что мне предстоит быть на совете директоров в понедельник, не говорит о том, что он не может меня уволить завтра. Все, Кать, больше ни слова про работу, иначе я сейчас кусаться начну, – раздраженно сказала Кира. – Неужели у нас с тобой других тем не найдется? Вспомни, как раньше про мальчиков болтали, когда в школе учились, – засмеялась она.
– Ладно, не хочешь про работу, давай о чем-нибудь другом поговорим, – покладисто согласилась Катя и тоже засмеялась: – О мальчиках, например. Расскажи мне про своего шефа – не как о начальнике, а как просто о мужчине.
– О господи, – простонала Кира. – Ты меня слышала или страдаешь тугоухостью? – рявкнула она на подругу.
– Слух у меня стопроцентный, не ори, – огрызнулась та. – Ты мне сказала про работу не говорить, я и не говорю. Сама предложила поговорить о мальчиках, я тебя послушала. Если только твой шеф не мальчик, а девочка, тогда конечно, – ехидно добавила она и посмотрела на подругу хитрыми глазами. – Итак, спрашиваю еще раз: что за человек твой шеф, как мужик, я имею в виду?
– Ты хоть соображаешь, о чем меня спрашиваешь? – хохотнула Кира. – Я что, с ним живу под одним потолком и сплю под одним одеялом, чтобы знать об этом?
– А я тебя не спрашиваю, какой он в постели и в быту, мне интересно, какой он вообще. Красивый или страшный? Толстый или худой? Высокий или короткий?
– Низкий, – поправила подругу Кира.
– Что, совсем коротышка? – ахнула та.
– Ага, лилипут, – захохотала Кира. – Ой, Катюша, умереть от тебя можно! Когда я сказала, низкий, это я тебя поправила. Ты сказала, высокий – короткий, а нужно – высокий или низкий. Поняла?
– Не-а, – сморщила носик та. – Так он длинный или короткий?
– Высокий, стройный, спортивный. Голубоглазый брюнет, подбородок мужественный, нос прямой. Начищенный до блеска, аккуратный до тошноты, богатый до безобразия и педантичный до икоты, – отрапортовала Кира, весело глядя на подругу.
– Аполлон, – мечтательно вздохнула та и закатила глаза под лоб. – Кирюшка, и ты теряешься, видя рядом такого мужика?
– Еще как теряюсь, – вздохнула Кира. – Все из рук валится, стоит ему только посмотреть на меня своими колючими глазами.
– Да я совсем не это имела в виду, – перебила ее Катя. – Такой мужчина, говорю, у тебя перед носом, а ты теряешься. Слушай, я, кажется, придумала, как тебе его приручить, – подпрыгнула она на стуле.
– Что значит – приручить? Он что, дикий шимпанзе? – засмеялась Кира. – И потом, если бы ты только увидела Ганшина хоть один раз, то сразу бы поняла, что такого приручить невозможно.
– Нет такого мужика, с которым это было бы невозможно проделать, – не сдалась Екатерина. – Просто к любому замочку имеется свой ключик. Вот такой ключик ты и должна подобрать к своему боссу.
– Тебя послушаешь, так и жить неохота, – вздохнула Кира. – Перестань, пожалуйста, молоть чепуху, давай лучше на кухню пойдем, кофе сварим.
– Кир, ну а если серьезно? Ты же сама мне говорила, что он в разводе. А почему бы тебе не попробовать его к рукам прибрать? Сейчас, сама знаешь, такое время, что все средства хороши, лишь бы удержаться на уровне.
– Он для меня слишком старый, – сморщила носик Кира. – Никогда о таком муже не мечтала.
– Что значит – старый? Тридцать восемь лет, да еще и неполных, ты считаешь старостью для мужчины? С ума сошла, подруга? – возмутилась Катя.
– Ты только посчитай, на сколько лет он старше меня. Почти на четырнадцать. У него скоро кризис среднего возраста начнется.
– Подумаешь, четырнадцать, – фыркнула девушка. – Не на сорок же четыре? Муж не должен быть сопляком, он должен быть настоящим мужчиной, за которым – как за каменной стеной.
– Что-то ты не вышла замуж за старика, выскочила за Родьку, – заметила Кира. – А он всего на два года старше тебя.
– С Родькой у нас со школы любовь-морковь началась, так что вопрос со свадьбой был решен еще в десятом классе. И тебе прекрасно об этом известно, – тут же парировала Екатерина. – И потом, ты лучше всех знаешь моего Соколова, он – исключение из правил, и я его не променяю даже на Била Гейтса. А тебе, моя дорогая, судьба, можно сказать, преподнесла твоего шефа на блюдечке с голубой каемочкой, а ты ушами хлопаешь. Быстренько затащи его в постель, и все дела.
– Кать, ты серьезно или шутишь? – изумленно поинтересовалась девушка.
– Какие шутки, Кир? Ты у нас умница, красавица, спортсменка, медалистка. Что еще? Да и этого за глаза хватит, – махнула Катя рукой. – Лет тебе уже достаточно, чтобы подумать о том, как благоустроить свою личную жизнь. А здесь такой шанс сам в руки плывет. Я бы ни за что не упустила на твоем месте.
– Вот и оставайся на своем месте, а мне и на моем неплохо, – сердито произнесла Кира. – Это же надо такое придумать, а! – всплеснула она руками. – Да я на своего шефа лишний раз глаза поднять боюсь, не то что посмотреть на него как на мужчину. Я вообще сомневаюсь, что он таковым является. По-моему, это волк-одиночка какой-то, а после того, как ему жена рога наставила, еще и женоненавистник.
– Прямо уж так и женоненавистник?
– Похоже на то. Когда мы в Нью-Йорке были, на банкетах с ним такие женщины заигрывали – Мадонна отдыхает, так он даже не дрогнул ни разу. Правда, мило так разговаривает, а в глазах усмешка. «Воркуй, мол, воркуй, дорогая, только я непробиваемый, и напрасно ты тратишь свое драгоценное время. Со мной у тебя этот номер не пройдет, даже не надейся». А ты говоришь – умница, красавица, медалистка, – усмехнулась Кира. – Мне до тех женщин, как до луны, и шансов – ноль целых, шиш десятых.
– Ты непроходимая пессимистка, вот что я тебе скажу. Не боги горшки обжигают. Может, ему совсем и не нужна никакая Мадонна? Может, ему нужна просто хорошая, симпатичная, умная женщина? Как ты, например, – стояла на своем Катя. – И потом, моя дорогая, если говорить откровенно, то это как раз Мадонне до тебя, как до луны, а не тебе до нее, я имею в виду внешние данные. Или ты к зеркалу совсем не подходишь, подруга?
– К зеркалу я подхожу регулярно, – вздохнула Кира. – Просто не хочу тебе сейчас всего объяснять, но, когда я иду на работу, там отражается совсем не то, что ты видишь перед собой сейчас.
– Это как? – не поняла Екатерина.
– Это так. Кать, я тебе лучше потом все объясню, сейчас у меня настроение не такое, – сморщила Кира носик.
– Ладно, потом, значит, потом, – покладисто согласилась девушка. – Тогда вернемся к нашим помидорам. Ты все же попробуй заинтересовать своего шефа, а не получится, и не надо.
– Ты опять за свое? – простонала Кира. – Если я попробую и у меня ничего не получится, тогда мне придется бежать из компании без оглядки. Да и не хочу я ничего пробовать, отстань от меня, наконец! С чего это я должна что-то пробовать, если Ганшин мне совсем не нравится, а даже наоборот? – раздраженно проговорила Кира.
