На сегодняшний день реклама и индустрия развлечений атакует самую основу нашей способности к переживанию, втягивая нас в непроглядные и сбивающие с толку медийные джунгли. Они покушаются на наш скудный ресурс внимания, причем делают это все более настойчиво и обдуманно. Конечно, они все больше используют в своих целях новые знания о человеческой психике, собранные нейро– и когнитивными науками (одним из новых уродливых жаргонных словечек является «нейромаркетинг»). Психолог Рой Баумайстер говорит об истощении эго («Ego Depletion»), подразумевая, что эго устает или иссякает. Он имеет в виду, что самоконтроль – то, что раньше часто называлось просто «силой воли», – это единый и ограниченный ресурс. Этот ресурс со временем истощается в зависимости от того, насколько часто человеку приходится вкладываться в контроль над своим поведением, и сколько энергии он на это тратит. Сила воли подобна мускулу, который утомляется от перенапряжения. Коммерческая и рыночная индустрия в наши дни избирательно бомбардирует именно эту часть я-модели, поскольку ее цель – истощенное эго, психически ослабевший потребитель, покупающий все, в чем не нуждается. Вполне возможно, что такая постоянная перегрузка, созданная новой медийной средой, в недолгом времени уничтожит также и некоторые аспекты естественно развившейся у нас и еще не слишком отточенной способности к психическому самоопределению – например, способность управлять вниманием и контролировать внутреннюю деятельность, рассмотренные нами в главе 4. Истощенное эго в конце концов станет и думать то, чего думать не собиралось.
Самые первые результаты влияния мы уже можем распознать. Они состоят в эпидемии дефицита внимания у детей и молодежи, в «синдроме выгорания» у людей среднего возраста, в нарастающем уровне тревожности у большей части населения. Если теория я-модели не ошибается, и сознание являет собой пространство деятельности внимания, и если (как обсуждалось в главе 4) верно также то, что субъективное переживание контроля и удержания фокуса внимания являет собой один из самых глубоких уровней феноменального чувства самости, то мы становимся свидетелями не только организованной атаки на пространство сознания как таковое, но и социального распространения мягкой формы деперсонализации: предпринимаются попытки забрать у нас контроль над нашим вниманием. Новые средства массовой информации могут создать новую форму бодрствующего сознания, напоминающую лишь ослабленные состояния субъективности – смесь сновидения, деменции, опьянения и инфантилизма.
Медитация и психическая автономия
Я – для противостояния этой атаке на резерв нашего внимания – предлагаю ввести в старших классах курс медитации. Молодежь должна осознать, что ресурс нашего внимания ограничен, и изучить технику совершенствования сосредоточения и способности ее сохранять – технику, которая поможет в битве против ворующей наше внимание коммерческой деятельности (а заодно и создаст собственную систему отсчета, которая станет полезной, когда детей впервые станет одолевать искушение попробовать изменяющие сознание наркотики). Такой курс медитации должен происходить в совершенно нейтральной форме относительно системы мировоззрения – никаких свечей, благовоний и колоколов. Он, возможно, должен войти в курс физкультуры – мозг тоже часть тела, его нужно тренировать, и о нем следует заботиться.
Следует серьезно отнестись к новым научным открытиям относительно феномена блуждания мысли, упомянутого в главе 4. Классическая медитация, совершенствующая сосредоточение, – это полная противоположность блужданию мысли, и теперь нам яснее видно, чем, собственно, являются техники медитации. Ее основная цель – основательное обогащение своей внутренней автономии. Отсюда естественно следует основной аргумент в пользу введения систематического, но вполне светского обучения медитации в наших образовательных учреждениях. Речь идет как раз о том, что можно назвать повышением уровня цивилизованности. Но что же такое «уровень цивилизованности»?
Страна, в которой отменена смертная казнь, имеет более высокий уровень цивилизованности, чем страна со смертной казнью. Нация, в которой невозможны пытки, достигла более высокого уровня, чем страна, в которой государственная власть преднамеренно причиняет телесную или душевную боль человеческим существам, например, для устрашения, в наказание или выбивая показания. По этим двум критериям мы можем вполне конкретно указать на то, что, например, Китай, Иран или США имеют более низкий уровень цивилизованности, чем, Германия или любая из девяноста шести стран, полностью запретивших смертную казнь. Китай, Иран и США также менее цивилизованны, чем страны, где больше не применяют пытки. Однако значимая для нас здесь «степень культурности» может измеряться и по тому, как страна обходится с животными, то есть не человеческими существами, тоже способными страдать. Еще один показатель состоит в том, в какой мере страна думает о будущем, о еще не рожденных людях и животных, принимает ли его во внимание в этических, юридических и политических вопросах. Очевидно, что защита прав человека, миролюбие, способность решать конфликты и планировать расходы в социальной сфере, обеспечивающие гражданам образование, здоровье и (социальную) безопасность, – хорошие примеры того, что мы подразумеваем под «уровнем цивилизованности», и они выходят за рамки экономического положения. И точно так же, как реализация либеральных ценностей, составляющих свободное основание демократического строя, достигнутый уровень цивилизованности может в любое время упасть. И в то же время он может систематически повышаться.
То, чего остро не хватает нынешним западным обществам, так это систематических и узаконенных способов, которыми граждане могли бы повышать уровень своей психической автономии. Мы все еще не слишком понимаем, что в конечном счете именно психическая автономия каждого отдельного человека вносит основной вклад в рост уровня цивилизованности. Новые научные исследования о блуждании мысли, кратко рассмотренные в четвертой главе, с удивительной ясностью показывают, что мы две трети сознательной жизни не являемся автономными субъектами. Они также объективно свидетельствуют о том, что в конечном счете этот факт прямо или косвенно, разными способами ведет к снижению качества жизни. Поэтому всем нам следует серьезно задуматься о конкретных способах увеличения психической автономии. В этом смысле введение уроков медитации в школах и высших учебных заведениях является насущным и важным политическим требованием. Но не единственным.
Я считаю, что самым важным вкладом академической философии в программу высшего образования может стать так называемое «критическое мышление» или «неформальная логика». Неформальная логика – это направление философии, занимающееся формой и применением аргументов. Речь не просто о лучшем понимании логической структуры аргументов и построении рациональных доказательств. Неформальная логика также систематически обучает критическому мышлению, выявлению ошибок и продуктивному разрешению разногласий и интеллектуальных конфликтов, помогающих учиться друг у друга. Я считаю, что систематизированные курсы неформальной логики внесут еще один не менее важный вклад в существенное повышение уровня цивилизованности и психической автономии. Они позволят учащимся надежно определять важнейшие типы логических ошибок, избегать риторических ловушек и разрешать конфликты мнений на основе доказательств с интеллектуальной честностью. Такое обучение развивало бы правильную конфигурацию когнитивных я-моделей, а задачей нейронауки тогда стало бы определить временное окно в психологическом развитии подростка, во время которого можно оптимально поддержать развитие этой части я-модели человека.
