– Кто это звонил? – поинтересовалась Ванья.
Торкель повернулся к ней, суммируя свои мысли. Если он хочет иметь будущее с Урсулой, то ему точно ни при каких условиях нельзя нарушать четвертое правило, которое он добавил после Вестероса.
Всегда проявлять лояльность. Всегда.
Поэтому он, откашлявшись, наклонился вперед и сказал:
– Себастиан. Я обдумываю, не подключить ли его к расследованию.
Реакция оказалась вполне предсказуемой. Ванья с Урсулой обменялись взглядами, быстро сказавшими, что они думают о предложении, о Себастиане и о том, чтобы опять иметь его поблизости. Билли откинулся на спинку стула с намеком на улыбку.
– Я знаю, что, прежде всего, Урсула и Ванья об этом думают, – продолжил Торкель, – но я бы не предлагал это, если бы не считал, что Себастиан может нам помочь.
Ванья набрала воздуха, собираясь что-то сказать, но Торкель остановил ее, подняв руку.
– Я знаю также, что потенциальный выигрыш в расследовании от его участия будет сопровождаться потерями из-за большей раздражительности, периодической утраты концентрации и, возможно, меньшей эффективности. Поэтому мне хочется, чтобы на этот раз все дали согласие на то, чтобы его подключить.
– А если мы не согласимся? – поинтересовалась Ванья.
– Тогда мы его не возьмем.
В Комнате наступила тишина. Ванья с Урсулой снова обменялись взглядами, словно решая, кто из них остановит Себастиана на пороге. Достанется это удовольствие одной из них или они выступят параллельно?
– Я не вижу никаких проблем, – внезапно сказал Билли. – Думаю, он может принести пользу.
Ванья посмотрела на него с возмущением. Что он делает?
– Ладно, хорошо, – кивнул Торкель с некоторым удивлением. Выходило лучше, чем он предполагал.
Билли встретился с Ваньей взглядом и почувствовал, что должен развить свою мысль.
– Он все-таки эксперт в области серийных убийц, а мы ищем серийного убийцу.
Ванья, не ответив, сердито отодвинула стул, встала, подошла к доске и принялась изучать снимки, которые уже знала во всех деталях. Торкель увидел, что она слегка прикусила нижнюю губу, и предположил, что не только он разрывается между личными взглядами и профессиональным решением. Ванья повернулась к нему.
– Ты действительно считаешь, что с подключением Себастиана у нас повысятся шансы поймать того, кто творит вот это?
Она повела рукой в сторону висящей позади нее доски с убитыми женщинами. Вопрос вполне обоснованный. Если Торкель отбрасывал собственные чувства и смотрел на дело объективно, то ответ получался только один.
– Да, считаю.
Ванья кивнула про себя и вернулась на свое место.
– В таком случае мы считаем по-разному, ты и я. Сорри.
Торкель кивнул ей и повернулся к Урсуле, которая сидела, откинувшись на спинку стула, скрестив руки на груди и неотрывно глядя куда-то на стол. Остальные ждали, пока она все обдумает.
– Раз Вальстрём отпал, значит, у нас ничего нет. Если бы у нас что-то имелось, пусть самая малость, я бы сказала «нет», ни за что. – Урсула подняла взгляд и встретилась глазами с Торкелем. – Но у нас нет ничего.
– Значит, с твоей точки зрения, его присутствие желательно?
– Нет, но если спрашивается, способен ли он чем-то помочь, то ответ: да.
В Комнате повисло молчание. Ванья встала.
– Он же ходячая катастрофа.
– Если он с нами не сработается, мы его вышвырнем, – продолжил Билли. Он встал и посмотрел на Ванью и Урсулу. – В Вестеросе он ведь оказался небесполезен. Не так ли? Ты же сама говорила, что считаешь его книги хорошими.
Ванья пристально посмотрела на стоящего перед ними Билли. С ним действительно что-то произошло. Через несколько секунд она кивнула ему и Торкелю.
– Если вы все трое считаете, что он на самом деле способен увеличить наши шансы, то и говорить не о чем. Так? Берите его.
– Ты этого хочешь?
Ванья угрюмо замотала головой.
– Нет, но я уступаю. Я не собираюсь вносить в группу раскол. Это все равно с успехом проделает Себастиан.
– Если он с нами не сработается, поступим так, как говорит Билли, просто вышвырнем его, – подытожил Торкель, глядя в ее сторону.
Урсула сухо усмехнулась, явно показывая, что ни на секунду в это не верит. Торкель предпочел не реагировать, он встал и пошел к двери.
– Пойду, приведу его.
Получилось легче, чем он предполагал. Намного легче.
Показало, к сожалению, в основном то, какой они охвачены паникой.
Себастиан вошел в Комнату и, не поздоровавшись, прошел прямо к доске. «Чуть ли не с нетерпением, – подумал Торкель. – Как ребенок в сочельник».
Остановившись перед фотографиями, Себастиан быстро окинул их взглядом. У него в голове не укладывалось. Они что, издеваются над ним?
– Это новые?
– Да.
Себастиан повернулся обратно к доске и принялся заново изучать фотографии. На этот раз более тщательно. Подробно. Насколько он видел, убийства были скопированы в мельчайших деталях, правда, заметил он и различия.
Другие комнаты.
Другие женщины.
Имитатор.
– Какого черта вы не позвали меня, как только обнаружили первую? – опять обратился он к Торкелю, на этот раз скорее с возмущением, чем с вопросом.
– Это не Хинде, – уточнила Ванья.
– Я знаю, что не Хинде, но почему вы ничего не сказали? – Разговаривая с ней, Себастиан с трудом сдерживал раздражение. – Если бы он сбежал или вышел на свободу, мне бы сообщили, но кто-то изо всех сил пытается подражать его преступлениям. Все в принципе выглядит идентично! Вам следовало сразу же позвать меня.
– Почему же? – с вызовом поинтересовалась Ванья.
Она собиралась сдерживаться, Себастиан спровоцировал ее, как только переступил порог. Ни слова о том, что он рад или благодарен за возможность вернуться. Никаких фраз вежливости, никаких вопросов о том, как у них обстоят дела или что у них за это время произошло. Ничего из того, что сделал бы в его ситуации нормальный человек. Он просто ввалился так, будто является естественной частью команды. Это ее рассердило. Столь же сильно, как то, что сейчас он улыбался ей кривой улыбочкой, будто она умственно отсталая. Такой же улыбочкой, как Карл Вальстрём.
– А ты как думаешь? – продолжил Себастиан. – Я знаю о Хинде больше, чем кто-либо.
– Какое это имеет значение?
Ванья решила не отступать. Сколько времени Себастиан пробыл здесь? Две минуты? По меньшей мере столь же самодовольный, как раньше, при полном отсутствии смирения. Неужели Торкель не сказал ему, что его приняли из милости? Сейчас он, казалось, уже завладел совещанием, Комнатой, всем расследованием. Пора отнимать обратно.
