– Клянусь Всевышним, не помню ничего. Все трава проклятая.
– Трава, значит?
– Так точно! Целый косяк выкурил, и повело.
– Где взял дурь?
– Товарищ, старший лейтенант!.. Этого сказать не могу.
– А придется, если не хочешь, чтобы я дал ход делу о вооруженном нападении на непосредственного начальника.
– Но это же западло, сдавать тех, кто помогает.
– Западло? Помогает? Да вас духи спецом на анашу сажают. Какой солдат из наркомана? Кто? Курбан?
– Никак нет!
– Последний раз повторяю, кто снабдил наркотой?
– Земляк из второго батальона. Товарищ старший лейтенант, клянусь, больше такого не повторится. И земляку скажу, чтобы завязал. Он меня послушает.
– Сколько уже травишься дурью?
– Да еще и месяца нет.
– А земляк?
– Так же.
– Где он наркоту взял? На выходе?
– Нет, в Булаке. Туда затариваться шмотками ездил. Он дед, скоро на дембель, вот и хотел купить подарков родным. У нас семьи большие…
Ротный ударил ладонью по столу.
– Ты мне от темы не уходи! Плевать мне, какие у вас семьи. Значит, меньше месяца куришь?
– Месяц для ровного счета.
– Если месяц, то бросишь. Иначе в дурдом отправлю, понял?
– Так точно!
– Теперь за тобой особый контроль будет. Взводного привяжу к тебе, да и Баганяна тоже. Кстати, перед сержантом и лейтенантом извиниться надо бы.
– Так точно, перед Теваном я уже извинился. Он понял, зла не держит. Товарищ лейтенант, прошу простить меня за вчерашнее поведение.
Бутаев взглянул на Козырева.
– Принимаешь извинения?
– Принимаю. Но учти, герой, еще одна такая выходка, и командиру роты не надо будет тебя в психушку на лечение отправлять. Я тебя сам определю в реанимацию.
– Так точно, товарищ лейтенант.
– Пошел в парк! Никому из посторонних ни слова. Держи язык за зубами.
– Понял! – Губаханов, радуясь, что легко отделался, убежал в парк боевых машин.
В канцелярию зашли рядовые Шанин и Быстров.
Эти выглядели получше. Сказались сон, зарядка, завтрак. По внешнему виду и не скажешь, что вчера вечером еле на ногах стояли.
Солдаты были земляками, из одного села Тамбовской области. Шанин и Быстров являлись даже родственниками, пусть и дальними. Они полгода прослужили в одном отделении и всегда держались вместе.
– Ну что, братья-акробаты? Накушались вчера?
Солдаты переглянулись, и Шанин ответил:
– Так точно, товарищ старший лейтенант.
– Повод?
– Да какой повод. Подвернулся случай, вот и выпили.
– Откуда пойло?
Солдаты нахмурились, опустили головы.
– Я задал вопрос, – заявил Бутаев.
Бойцы молчали.
– Понятно. Своих не сдаем, так?
– Товарищ старший лейтенант, а вам не приходилось в училище бухать? – задал неожиданный вопрос Быстров.
– Что? – Ротный усмехнулся.
– Пить в увольнении или в роте?
– С каких это пор рядовой получил право задавать подобные вопросы своему начальнику?
– Ну а если не по-военному, а по-человечески?
– Приходилось, если по-человечески. А что?
– И вы ни разу не залетали?
– Залетал и за это, между прочим, на губе сидел.
– А товарищей своих, с кем бухали, сливали командованию?
– Вот ты как повернул, Быстров. Не пройдет. У меня своя служба. Сейчас я твой начальник.
– Это получается так, я начальник, ты дерьмо, – тихо проговорил Шанин.
Бутаев повернулся к Козыреву.
– Ты погляди на этих клоунов, Миша. Они нас с тобой развести решили.
– А что, нормальная тактика. Лучшая оборона – это нападение.
– Нападение? – Ротный поднялся, обошел стол, сблизился с солдатами.
Те вжали головы в плечи.
– Не бойтесь, бить не буду.
– Это знаем. Вы не трогаете солдат. В отличие от командира пятой роты. Тот замордовал уже весь личный состав. Да еще по пьянке играет на баяне, а солдат заставляет плясать, – сказал Шанин.
– Ты мне зубы не заговаривай! Откуда взяли самогон?
Вновь молчание.
– Ладно. Я сам скажу. Дружки из ремроты с вами поделились. Они выгнали пойло через дистиллятор. Так?
Молчание.
– Фамилии дружков назвать?
Молчание.
– Не вынуждайте меня!.. – Бутаев начал терять терпение.
Быстров поднял голову:
– Да, мы выпили, товарищ старший лейтенант, нарушили дисциплину и за это готовы понести наказание. А где взяли пойло, кто дал, извините, не скажем. Западло это.
– В натуре клоуны. Похмелье поди мучает?
– Никак нет, – в один голос ответили солдаты.
– В ваши годы редко у кого похмелье случается. Но это дело наживное. Сначала с утра потянет на пивко, потом на рюмку водки или стакан вина. В конце концов вы без спиртного головы поднять не сможете, так и будете лежать в собственной блевотине.
Шанин ухмыльнулся и спросил:
– Это вы по собственному опыту знаете?
Быстров толкнул его.
– Заткнись, придурок!
Ротный уставился на Шанина.
– Борзый, да? А для таких типов и наказание соответствующее. У нас в сортире два очка забиты, да?
Солдаты переглянулись.
Быстров поморщился и сказал:
– Три.
– Так кто, по-твоему, Шанин, вычистит сортир?
– Да уже ясно.
– Не слышу ответа.
– Мы.
– В десятку! Так что переодевайтесь в химзащиту, берите инструмент, какой определите сами, – и вперед. Срок вам – сутки. Взводному доложите, я приказал. Вопросы?
– Никак нет!
– Но если скажете, кто дал самогон, отменю приказ.
– Разрешите идти чистить сортир? – спросил Шанин, оставив без внимания реплику ротного.
– Идите. Бог вам в помощь!
Солдаты довольно четко повернулись и вышли из отсека.
Бутаев прикурил сигарету.
– Нормальные пацаны, – сказал он и выпустил облако дыма.
– Нормальные, – согласился Козырев. – Не слишком ли ты с ними строго? Ведь их в роте засмеют.
