Взводный доложил об одном убитом и одном раненом. Командир роты приказал поместить их в десантные отсеки.
Два взвода выскочили к месту засады тогда, когда отряд Табрая уже скрылся в гуще кустарника. По роте открыла огонь группа прикрытия. Фактически стрелки особо не прятались. Они прошли обучение в пакистанских лагерях, но боевой практики не имели. Лишь фанатизм, не позволявший им принимать элементарные меры безопасности.
Пулеметы двух бронетранспортеров в считаные минуты расстреляли всю группу. Потом боевые машины встали в двадцати метрах от сгоревшей летучки.
Бойцы заняли круговую оборону. Офицеры прошли к месту засады и увидели мертвые тела. Кучеров понял, что тут хорошо поработали снайперы и пулеметчик.
Один из взводных воскликнул:
– А где тело лейтенанта?
Кучеров осмотрелся и сказал:
– Да, его не видно. Осмотрите округу. Может, лежит где-то раненный?
Лейтенанта никто не нашел, но были замечены следы мулов и лошадей. Кучерову стало ясно, что душманы разграбили колонну, а лейтенанта увели с собой.
Он прошел к бронетранспортеру, запрыгнул в люк, включил радиостанцию, вызвал командира полка и доложил:
– Колонна уничтожена и разграблена. По меньшей мере половины груза нет. Обнаружены тела. Двое сгорели в летучке. Пятеро расстреляны снайперами, двое из пулеметов. Духи в районе переправы предприняли попытку атаки роты. Мы отбились. У места засады встретили группу прикрытия. Судя по действиям, все молодые, принимали первый бой. Они полностью уничтожены. У меня один «двухсотый», один «трехсотый». Основной отряд духов с грузом на лошадях и мулах ушел на север, в зеленку. Преследование, учитывая рельеф местности, высокую вероятность еще одной засады, минирование поля до леса, нежелательно. Да, и еще вот что. Среди наших погибших нет лейтенанта Козырева.
– Как это нет?
– Нет!
– Хорошо искали?
– Все кругом осмотрели.
– Значит, он попал в плен?
– Скорее всего.
– Понятно! – проговорил Шуханов. – Слушай приказ. Войти в кишлак Арби и поставить там всех на уши! Банда, совершившая нападение, наверняка скрывалась в самом селении либо в ближайшей зеленке. Зачистить к чертовой матери этот кишлак, узнать, кто пособничал духам! Всех подозреваемых в полк. Не важно, кто это, женщины, дети или дряхлые старики. Замполит свяжется с районной администрацией и уладит все вопросы по части гуманности. Я сейчас же запрошу пару «двадцать четвертых». Пусть они хорошенько посмотрят район, где может находиться банда. Далеко духи уйти не могли. Возможно, «Ми-24» обнаружат их и уничтожат. На зачистку тебе два часа. Связь по необходимости. Действуй!
– Принял, выполняю!
Рота двинулась к кишлаку, жители которого попрятались кто куда. Омар Усман понимал всю опасность своего положения. Он с сыновьями успел выехать из селения. У жены русские ничего не узнают. Мол, муж и сыновья отправились к заболевшему родственнику в Кабул.
Старший лейтенант Бутаев наплевал на запрет заместителя командира полка по тылу, выгнал из парка машину и проехал к месту гибели колонны. Ведь там полегли его люди. Еще утром он говорил с ними, а сейчас их уже нет.
Он бросил «ЗИЛ» на обочине, вышел из машины и прошагал до пепелища, оставшегося от летучки. С запахом гари смешивался другой, приторно сладкий и одновременно горьковатый, идущий от обгоревших тел. Он увидел скрюченные черные силуэты. Все, что осталось от рядовых Денисова и Панарчука. На обочине лежали тела остальных бойцов. Мотострелки отнесли их туда и накрыли брезентом.
Старший лейтенант отбросил брезент, всмотрелся в потемневшие лица своих подчиненных. Вот прапорщик Гобрик. Кровь запеклась на губах и ране. Рядом рядовой Светлов. У него недоумение на лице, словно перед смертью он заметил то, чего никогда раньше не видел.
Дальше Шанин, Быстров, два друга, любители приложиться к бутылке, весельчаки. Им все было нипочем. Из одного села. Теперь оно погрузится в траур. Их матери будут плакать, рвать на себе волосы.
Впрочем, это касалось всех, кого «черный тюльпан» доставит в Союз. Провожали родители детей в армию, чтобы они возмужали, окрепли, а встретят гробы.
Дальше лежали Тугаев, Баганян, Гисаян. Их, как Гобрика и Светлова, достали пули снайперов. Ребята приняли смерть, так и не поняв, что произошло. За исключением Быстрова и Шанина, но и те вряд ли смогли до конца осознать, что произошло. Чересчур уж неравными были силы. Слишком скоротечным оказался бой.
В стороне лежал автомат. Бутаев отстегнул магазин и увидел, что патроны наполовину израсходованы. Значит, это оружие Быстрова либо Шанина.
Комок подкатил к горлу ротного, но он справился с собой.
«А ведь среди погибших действительно нет Козырева. Куда он делся? Сдаться не мог, это исключено. Где же ты, Миша, принял свой первый и последний бой?» – подумал старший лейтенант.
Его внимание привлекла воронка, темневшая рядом с канавой.
Бутаев увидел стреляные гильзы, капли крови на песке. Вот где укрылся Козырев. Он тоже извел половину магазина. По сектору обстрела выходило, что именно Миша положил как минимум пятерых духов, тела которых никто не убирал.
А потом прилетела граната. Судя по воронке, «РГД». Будь канава глубже, закрой лейтенант уши, то смог бы продолжить бой.
Послышался шум двигателя «УАЗа». Приехал командир полка, с ним особист, капитан Гаврилов.
Подполковник тоже обошел место, где приключилась трагедия, посмотрел в лица погибших. За ним хвостом следовал особист. Капитан, а спеси как у генерала.
Оперуполномоченные КГБ при войсковых частях часто ставили себя выше всех. В принципе, так оно и было. При желании они могли добиться и снятия командира. Полномочий у них хоть отбавляй, а вот человечности явный недостаток. Не исключено, что такой и должна быть контрразведка.
Подполковник и капитан подошли к Бутаеву.
Командир полка посмотрел на ротного и спросил:
– Ты что здесь делаешь?
– Я не мог оставаться в части. Ведь здесь мои ребята.
Подполковник вздохнул:
– Ладно. Заместителя твоего так и не нашли?
Вперед вышел особист:
– Сергей Дмитриевич, позвольте этим заняться мне.
– Не имею права запретить. Занимайся, капитан.
Особист взглянул на ротного и спросил:
– Ну и куда подевался твой заместитель, Бутаев?
– Я, товарищ капитан, с вами водочку на брудершафт не пил, так что попрошу на «вы».
– Вот, значит, как? Справедливое замечание. Извините, товарищ старший лейтенант. Повторяю вопрос. Куда делся ваш заместитель? Хотя, наверное, это не по адресу. Вы не можете этого знать, поскольку не были здесь во время боя.
