Неожиданное приглашение было вручено мне директором колледжа за ужином, так что, ощущая на себе восхищенные взгляды не только Люси, я чувствовал, что моя постель может быть снова согрета, и не одной ею. Еще бы – второкурсник, про которого написала ежедневная газета, удостоился приглашения на благотворительный вечер императрицы! Странно, ведь то, что еще год назад заставило бы меня радоваться и трепетать от гордости, теперь не имело такого большого значения. Смерть и большой труд других людей стояли за моим успехом, и то, что почести достаются одному мне, совсем не приносило мне радости. Только успех у противоположного пола мирил меня с текущим положением дел, и я молча принимал все это.
Летний дворец был огромен. Когда мы проезжали по широкой аллее, усаженной по бокам вечнозелеными туями, я смог оценить, насколько он велик. Отец, сидящий рядом, без умолку говорил мне, как нужно себя вести в присутствии высокой аристократии, и, чтобы я не опозорил его, лучше всего мне молчать и стоять рядом с ним. Противно было находиться рядом с человеком, который два года тебя не видел, не принимал участия в твоей жизни, но стоило тебе выделиться и стать немного известным, тут же появился и вел себя так, как будто ничего не происходило. Я был уверен, что, едва вечер закончится, он довезет меня до колледжа и я снова не увижу его до момента, пока не произойдет что-то, стоящее его внимания.
Его трескотня все больше раздражала меня, поэтому я постарался отвлечься, рассматривая окрестности. Большие витражные окна высокого белого дворца, залитые светом, только подчеркивали богатство и достаток, и двенадцать титанов, поддерживающих козырек перед входом, были безупречно красивы. Я не был особым ценителем искусства, хотя нам его преподавали, но о них нам говорил на уроках сэр Ньюрвик, причисляя их творение одному из лучших скульпторов прошлого.
– Еще раз повторяю: стой все время подле меня. – С этими словами отца я и очутился в толпе аристократов и стоял как болванчик, пожимая чьи-то протянутые руки и улыбаясь.
Вдруг мой взгляд зацепился за нетипичный цвет, который мелькнул справа от нас. Отойдя от отца, я заглянул за колонну и увидел трех знакомых полицейских при полном параде. Я впервые увидел их в форме и очень сильно удивился. Они стояли одни, вдали от толпы аристократов, и явно чувствовали себя не в своей тарелке. Я решил подойти и подбодрить их, так как видеть смущенного инспектора, да к тому же в парадной форме, вряд ли когда еще удастся.
Протиснувшись мимо людей в черных фраках и их красивых спутниц, я подошел ближе. Меня заметили, и я с удивлением увидел, как сержант встал навытяжку.
– Добрый вечер, старший инспектор, – поздоровался я сначала со старшим по званию, а потом с двумя другими, – добрый вечер, господа.
– А, мистер Рэджинальд, – какой-то чересчур льстивой улыбкой, которая меня покоробила, улыбнулся мне мистер Твайс. – Как поживает ваш отец? Я давно хотел познакомиться с ним.
Поймав красноречивые взгляды стоявших рядом с ним полицейских, я понял, что пусть и получу нагоняй от отца позже, но, если сейчас отведу от них Твайса, получу больше благодарности, чем за помощь при пожаре. Видимо, они получили еще более жесткие инструкции, чем я.
Мне, конечно же, здесь было все в новинку, и будь я не так сильно уставшим после порции восхищения, полученной в колледже, сейчас бы стоял и глазел на все удивленно. Еще бы, простой сельский паренек попал на прием самой императрицы! Но повторюсь, чтобы досадить нерадивому родителю, который меня откровенно раздражал весь вечер, я решил пойти на очередное «преступление» и отвел старшего инспектора к знати, где стоял отец. Представив Твайса как лучшего сыщика Ист-Энда, к тому же спасшего множество жизней при пожаре, я поймал его благодарный и понимающий взгляд да так и оставил его с ними, вернувшись к полицейским, которых обделили вниманием. Те явно расслабились, когда старший инспектор окунулся во внимание знати, которая расспрашивала его о жизни трущоб, а также о поиске бандитов.
– Смотрю, тебе тут так же непривычно, как и нам. – Инспектор Дрейк поправил тугой воротник мундира, и два ряда его наград при этом тихо звякнули.
Я посмотрел на грудь сержанта и увидел там всего два знака отличия. Он уловил направление моего взгляда и улыбнулся.
– Дрейк – герой войны.
Инспектор скривился, но промолчал.
– Да, вы правы, – ответил я ему, – я в первый раз при таком скоплении людей.
– Твой отец же глава цеха, он, смотрю, тут как рыба в воде.
– Я жил в маленьком городе, далеко от столицы. – Я посмотрел на отца, который был сам на себя не похож. Шутил, веселился и был, похоже, совершенно трезв. Таким я его никогда не видел. – Так что для меня все впервые. Последнее время не было вызовов, Кукольник так и не объявился?
– Нет, сами не понимаем, что происходит. Может, пропал куда-то, хотя вряд ли – такие просто так не пропадают.
У нас не осталось общих тем, поэтому мы стояли молча.
– Рэджинальд, – сержант впервые обратился ко мне по имени, – может, принесешь выпить и закусить? Нам старший инспектор запретил подходить, но ты в своей одежде запросто можешь это сделать. Со вчерашнего дня росинки маковой во рту не было.
Обрадованный, что он ко мне обратился по-человечески, я бросился к столу и, набрав полную тарелку еды, вернулся к ним.
– Вот это нормальный человек, я понимаю. – Сержант принял у меня из рук еду и набросился на нее. Инспектор, который вначале делал вид, что не голоден, вскоре к нам присоединился. – Дрейк, может, уже сменишь гнев на милость, парнишка ведь неплохой… – Сержант легко подтолкнул меня рукой, но я едва не улетел кубарем от такой заботы.
Его напарник промолчал, но потом протянул мне ладонь, а я, улыбаясь во весь рот, схватился за нее двумя руками. Не знаю почему, но сейчас их признание было для меня важней всего на свете.
– Мистер Дрейк Райт, инспектор.
– Рэджинальд, – я запнулся на продолжении своего имени, – можно просто Рэдж.
– Твой отец, кстати, смотрит на тебя сейчас, – произнес он, глядя мне за спину, – похоже, он тебя зовет.
Я не повернулся и остался стоять к нему спиной.
– Мое место сейчас здесь.
Сержант засмеялся, а инспектор улыбнулся и сказал:
– Не переживай, будет как обычно: накажут невиновных, наградят непричастных.
Его слова, к счастью, сбылись не все, хоть саму императрицу мы и не увидели вблизи, поскольку нас не пустили к большой сцене, где она выступила с речью, в которой благодарила всех, кто помогал в тушении пожара и спасении людей. Когда она ушла, настала очередь награждений. Многих непричастных действительно наградили, но не забыли и тех, кто реально участвовал в спасении, пусть их награда была не такой большой, как следовало.
Инспектора и сержанта наградили медалью «За храбрость» и денежным вознаграждением в сто гиней, мне же достался по-настоящему императорский подарок. За него я был готов продать свою душу и горячо благодарил судьбу.
