– А этот? – Я кивнул в сторону двери.
– Местная гопота, – хмыкнул он, – точнее, шестерка в банде О’Брайна. Вот он уже посерьезней – заправляет всеми делами в кварталах Уайт-Чепла и Бишопс-Гейт, но тебе это ни к чему. Ты писал, что узнал подробности по нашему делу…
Пока я рассказывал нахмурившемуся инспектору о своих находках и предположениях, что Кукольник, возможно, не только убивает своих жертв и забирает у них души, но пытает их и калечит, чтобы люди страдали и концентрация души была максимальной. С каждым моим словом он все более хмурился, а когда девушка принесла ему гороховое пюре с куском ветчины, он лишь кивком головы поблагодарил ее. Я краем глаза заметил, что девушка смотрит на него с таким обожанием, что были понятны ее запинания, когда она обращалась к нему при встрече. Она стояла за барной стойкой и протирала тарелки, но на самом деле смотрела только на инспектора. Неужели он этого не замечает?
– Да уж, задал ты мне, Рэджинальд, задачу… – Он наконец занялся едой, которая порядком остыла. – Я и так неоднократно запрашивал старшего инспектора о необходимости подключения цеха ремесленников к расследованию, но ответа до сих пор нет. Твой цех всегда неохотно проводил расследования против своих, но, думаю, в этот раз им не удастся отвертеться. Общественный резонанс такой, что твой отец будет вынужден отреагировать.
– Вы мне еще обещали рассказать про Кукольника все, что знаете, – напомнил я, также приступая к своему чизкейку, который и правда был очень свежим и нежным.
– Мы знаем, что он состоятельный, имеет как парокар, так и карету с лошадьми. Иногда жертвы сами садятся к нему, иногда к нему затаскивают. Поскольку свидетелей очень мало, то мы знаем лишь о двух его подручных. Он очень осторожен, и если в районе есть полиция, никогда не нападет. Раньше он просто покупал девушек на ночь у родителей, которые нуждались, потом, когда стало известно о нападениях, многие родители, сдававшие своих дочерей богатеям из Миддл-Тауна, стали опасаться отправлять их к новым клиентам, и ему пришлось действовать наглее: похищать или заманивать под разными предлогами.
– Как это… родители сдают своих детей? – не понял я.
Он хмуро посмотрел на меня и поковырял вилкой в тарелке.
– Это Ист-Энд, тут все возможно. Работы нет, много мигрантов, надо как-то выживать, вот и дают попользоваться детьми таким, как ты, богатеям.
– Инспектор, что вы заладили! – возмутился я. – Меня отец за отказ отдать камень лишил всех средств к существованию. Даже работая на вас, я теперь не получаю ничего! Как и где я рос, я вам рассказывал, так что не нужно мне приписывать того, чего не существует!
– Ты прав, прости. – Я подумал, что ослышался, – он впервые извинился.
– А откуда он узнает, что в районе полиция? – Я заметил, что при этой фразе он сделал паузу.
Инспектор нахмурился.
– Тут два варианта, и оба мне лично не нравятся. Либо это кто-то из своих работает на него, либо у него много информаторов в этом районе.
Мы замолчали, каждый доедая свое блюдо.
– Завтра ты мне будешь нужен. – Инспектор достал кошелек и положил монету на стол. – Так что выспись хорошенько и возьми с собой еды. К десяти часам я пришлю Джеймса. Скорее всего, ты вернешься поздно.
– А что случилось? – заинтересовался я.
– Хочу попробовать использовать второй твой талант поиска людей – камень ведь не собираешься отдавать?
– Не знаю, инспектор, сколько еще продержусь. – Я покачал головой, тоже доставая деньги. – Скоро закончатся мои накопления, и я не знаю, что буду делать дальше.
– Поговорю со старшим инспектором. – Он встал и протянул мне руку, а я крепко пожал ее в ответ и посмотрел на него. – Но, сам понимаешь, ты несовершеннолетний, и опекун может все.
– Понимаю, и все равно спасибо. – Я улыбнулся ему в ответ.
– Хорошо, тогда до завтра.
Звякнул колокольчик у входа, и я повернулся к девушке, которая, как и я, смотрела вслед уходящему инспектору.
– Хороший человек. – Я встал из-за стола. – Он вам нравится, мисс?
Девушка покраснела как маков цвет и еще раз посмотрела на дверь.
– Если бы не мистер Райт… – Она подошла к столу и, забрав деньги, стала убирать посуду, при этом стараясь не смотреть на меня. – Не было бы ни меня, ни этого кафетерия. Банды не трогают меня только потому, что здесь обедает мистер Райт.
Мне стало интересно узнать об этом человеке из другого источника, и я решил задержаться.
– Матильда, расскажите мне о нем, – попросил я, усаживаясь за стол. – Мы с ним работаем почти год, а я о нем и его сержанте почти ничего не знаю.
Девушка задумчиво посмотрела на меня и, переставив посуду на другой стол, села рядом.
– Да я и сама мало что знаю. Только по разговорам людей. Но мистер Райт мало кого пускает в свою жизнь. Все, что известно о нем, – он абсолютно неподкупен. Никто не может похвастаться, что получил от инспектора желаемое за деньги.
– А в жизни он как? Вы же общаетесь, если он часто сюда приходит?
Девушка закрыла ладонями лицо.
– Он никогда не обращает на меня внимания. Просто приходит, обедает, благодарит меня и уходит.
– А вы пытались ему сказать, что он вам нравится?
Ее плечи внезапно задергались, и я услышал всхлипы.
– Пыталась однажды. Он улыбнулся, сказал, что я еще слишком мала, и с тех пор мы никогда больше не возвращались к этой теме.
Я растерялся, слова были едва понятны, так как всхлипы плачущей девушки становились все громче. Я придвинулся ближе и старательно обнял ее, Матильда, почувствовав мое тело рядом, прильнула и стала плакать в открытую. Со мной было такое впервые, и я не знал, что надо делать. Утешить ее? Как?
– Спасибо вам, мистер… – Девушка отпрянула от меня и подняла красные глаза.
– Рэджинальд, – представился я только своим именем, чтобы не «светить» аристократическую приставку «ван».
– Приходите еще, я буду вам всегда рада. – Девушка улыбнулась мне, но, чувствуя неловкость из-за того, что рыдала на плече у незнакомца, теперь быстро убиралась и относила посуду на кухню. Я понял, что мне пора.
– До свиданья, мисс. – Я вышел на улицу и удивился, увидев извозчика у входа.
– Мистер Райт попросил меня вас встретить, сэр. – Он показал мне свои гнилые зубы, что, видимо, должно было означать улыбку.
– Спасибо, это очень кстати. – Я сел в повозку, а сам мысленно посчитал остаток своих денег.
«При таких тратах деньги закончатся через неделю. Нужно отказаться от покупки нового костюма и поездок за свой счет», – решил я, подведя неутешительный баланс.
Остатки денег я растянул на два месяца, но как бы я ни старался, они все равно иссякли, а как только это произошло, закончилась и моя популярность у девушек. Люси больше не приходила, да и остальные, видимо, пресытившись историями и необычностью моего занятия, снова вернулись к своим кумирам. Я замечал их, ходящих за пятикурсниками с горящим взглядом, и в который раз мысленно проклинал отца.
