Кукольник убил за это время еще раз, и, как и в прошлый, я незаметно вытащил остатки души из кишок, чтобы сделать себе деньги. Малость, но она была мне сейчас нужна как воздух. Постоянная ходьба по грязи и плохим кварталам убивала мою одежду и обувь: приходилось отдавать ее в починку, и с каждым разом она выглядела все хуже и хуже. А ничем не устранимый запах, когда я контактировал с трупами различных степеней разложения, преследовал меня повсюду. Я в который раз пожалел, что, когда у меня были деньги, я выкидывал старые и потрепанные костюмы и башмаки, ведь сейчас моя одежда выглядела куда как хуже.
Даже полицейские заметили изменения во мне и подтрунивали, что еще месяц-другой – и я буду выглядеть как нормальный житель Ист-Энда. Понимая, что они по-дружески шутят, я улыбался в ответ. Они были не виноваты в том, что сейчас со мной происходило. Мне не нравилось собственное ожидание нового убийства Кукольника, ведь только так я мог пополнить свои резервы – крохами с его «стола». Эти мысли пугали меня, и я раз за разом отгонял их, но взгляды девушек из моей группы портили мне настроение, ведь, сидя на половине аристократии, я выглядел хуже бедняков-простолюдинов.
Когда я услышал в свой адрес «нищая ищейка», то не выдержал и пошел к директору. Ведь я работал! Учился лучше всех! Почему я должен был терпеть такое унижение от своих сверстников? Даже Роберту, сыну портного, родители давали деньги, пусть мало, сколько они могли, но все же этого хватало, чтобы выглядеть прилично для человека своего класса. Я же с каждой неделей выглядел все хуже, хоть опять пересаживайся к простолюдинам. Не работать я не мог и отчетливо понимал это, не говоря уже о том, что работа с полицией давала мне колоссальный опыт, какого я не приобрел бы в колледже. И я не мог просто уйти, пока Кукольник убивал. Это был явно кто-то из наших, и я разрывался между желанием поймать его и отправить на виселицу и грязными мыслями, что тогда и моим мелким денежным вливаниям на ближайшие три года наступит конец. Совершеннолетие у меня наступит только через три года, но я не знал, как мне протянуть хотя бы до конца текущего.
– Рэджинальд, прости, но я не могу ничего сделать. Тут он в своем праве. Если бы твоя мать попросила, чтобы ее сделали твоим опекуном, то можно было бы поднять этот вопрос на совете цеха, – сказал мне сэр ван Рональд, когда терпение мое лопнуло и я пришел к нему.
Я, отчетливо понимая, что мама никогда не пойдет против отца, только поблагодарил его и, кипя от гнева, ушел.
Так шло время, и моим последним унижением было, когда на день рождения полицейские скинулись и купили мне новый костюм: добротный, из хорошей ткани, но простой. Я, конечно же, поблагодарил их и надевал его на работу, но стоило ребятам из колледжа увидеть меня в нем, когда я возвращался засветло, как моя репутация опустилась ниже некуда. Прошли те времена, когда моя работа вознесла меня на пик популярности, сейчас эта новость давно стала неактуальной и никому не интересной. Все говорили только о повышении напряженности на фронте и о Республике, которая провела успешную атаку, захватив сотню пленных из наших окопов. Все тут же заговорили о необходимости возобновления боевых действий, и газеты словно забыли о маньяке, который продолжал убивать. Сейчас реже, чем прежде, но каждый месяц было по одной жертве.
Хорошей новостью было то, что цех заставили выделить комиссию, которая занялась расследованием злодеяний Кукольника. Плохой же новостью стало то, что этой комиссией был я. Да, я… Меня просто вызвали на совет цеха и в присутствии всех объявили, что раз я занимаюсь этим делом совместно с полицией, то главой и вообще всей комиссией от Цеха ремесленников становлюсь я и отчитываюсь за свою работу перед советом раз в квартал.
Мои робкие попытки сказать о финансовых трудностях ни к чему хорошему не привели. Да, совет может запросить у тайной полиции увеличение моего вознаграждения до двух гиней, вот только они по-прежнему будут идти опекуну. Когда я попытался сказать, что не получаю ни пенни из этих денег, глава цеха – мой отец, цинично улыбаясь, сказал мне, что это легко исправить, обменяв свой камень, слишком большой и ценный для моей текущей работы в качестве мальчика на побегушках полиции, на другой, менее ценный.
Сжав зубы, чтобы не ответить ему ругательствами, я вежливо отклонил его предложение, заработав еще один взгляд злобы и ненависти.
Как сказал мне сэр ван Рональд, наше противостояние вышло за пределы отношений отца и сына, и сейчас на кону была репутация главы цеха, которому противился даже не простой подмастерье, а ученик! Многие его недруги, которые претендовали на место главы цеха, с особым интересом следили за этим противоборством. Через два года были выборы нового главы, и как он выйдет из этой истории, ему обязательно припомнят на голосовании.
Спасением для меня было и то, что я был его сыном, и то, что был учеником, получая зарплату не от цеха, а от тайной полиции. Если бы я был подмастерьем или даже мастером, то глава легко мог бы сломить меня, просто не давая клиентов и работу. Оставшись без нее и средств к существованию, я просто вынужден был бы пойти ему на уступки. А вот так, когда мое проживание и пропитание обеспечивал колледж, я мог существовать без поступления денег извне, но, опять же, все это было до поры до времени. Как только я закончу колледж и стану совершеннолетним, цех мог лишить меня работы в полиции, а также вообще любой другой работы. И тут мне светил либо отъезд в какой-нибудь богом забытый уголок и работа в пункте обмена, либо… Мне всегда становилось страшно при этих мыслях, и я гнал их прочь, вот только время неумолимо бежало, отсчитывая месяц за месяцем. Приближались годовые экзамены.
Где-то за обедом на Холброн-стрит
– Рад вас видеть, сэр ван Рональд. – Серый неприметный человек в простом суконном мундире без малейших знаков отличия никак не вязался с окружающей его обстановкой. Великолепный особняк посередине Миддл-Тауна, а также десятки слуг в красных с золотым шитьем ливреях словно подчеркивали контраст. Обычный служащий, каким он старался выглядеть, просто не мог бы позволить себе богатство, которое его окружало.
– Добрый день, сэр Артур. – Директор улыбнулся и пожал протянутую руку. – Но я не был причиной вашего доброго расположения духа.
– Да-да, вы правы. – Глава тайной полиции улыбнулся, но глаза остались безжизненными и смотрящими словно сквозь человека. – Проклятые докеры со своими стачками, да и республиканцы в последнее время подкидывают все больше работы.
– Я слышал, поймали бомбиста? – поинтересовался сэр ван Рональд, которого позвали на этот ужин, когда он написал письмо по поводу нахождения в колледже сильного антианиманта.
– Да, накрыли их подпольную типографию. – Сэр Артур выдавал только те сведения, которые были напечатаны в прессе. – Одной заразой меньше. Но что же мы стоим? Присаживайтесь, сегодня у нас чудесные трюфели, думаю, вы оцените.
– Ваш повар всегда безупречен. Я слышал, герцог хотел переманить его у вас?
– Попытка была хороша, ничего не скажешь. – Снова холодная улыбка человека, который давно забыл, как улыбаться.
