– Рэдж, развяжи меня, я прошу, – молила она, когда я достал перо и стал водить им по открытым участкам ее тела.
Я молчал и продолжал водить им все ниже, от сосков по ее плоскому животу и ниже, где веревки стягивали крепкие бедра.
– Рэдж! Я убью тебя! – Ее стоны и угрозы сейчас не были так страшны, как тогда, когда она только открыла глаза и обнаружила себя связанной. Вот тогда мне было действительно страшно.
Я, правда, слабо себе представлял, что делать дальше, ведь рано или поздно Анну придется развязать, а зная ее состояние, неизвестно, чего было ожидать. Но выбора все равно не было. Я планировал мучить и удовлетворять ее весь день и всю ночь, пока у меня были силы, чтобы утром освободить и убраться подальше, пока она будет одеваться и искать свой нож…
* * *
Рано утром, пока она спала, я быстро перерезал все веревки и, трусливо посмотрев на спящую девушку, оделся и выскользнул из дома. Часовые и телохранители были в полном сборе, неся охрану возле двери и вокруг него. На их вопросительные взоры я пожал плечами и ухмыльнулся.
– Спит пока.
Как нашкодившие щенки, мы быстро разбежались, а я вместе со своими охранниками пошел в лабораторию, чтобы прикрыться майором, когда Анна придет на службу. Умирать в таком юном возрасте категорически не хотелось.
Два часа работая с молчаливым сэром Немальдом, я вздрагивал от каждого шороха, что раздавался сверху.
– Ля-ля-тум-тум!
Когда веселый и беззаботный голос Анны раздался рядом и она, счастливая и довольная, вошла в лабораторию, я понял, как сильно люблю жизнь. Нервы, напоминающие сжатую пружину, наконец расслабились, и я осторожно ей улыбнулся.
Как ни в чем не бывало она подошла и поцеловала майора, а затем повернулась ко мне и помурлыкала.
– Какую интересную игру ты придумал, шкодный мальчишка! – Она погрозила мне пальчиком. – Не запирай сегодня засов!
Мое хорошее настроение стало портиться все быстрее, когда она, задумчиво перебирая инструменты для пыток, лукаво посматривала при этом в мою сторону.
Ночью я проснулся связанным и до утра не мог заснуть. Анна распробовала новую игру в связывание и мучила меня всю ночь. Правда, после этого все вошло в старую колею. Все вокруг стали довольны и счастливы, кроме меня. Анна перестала кидаться на людей, а телохранители подкармливали меня всеми лучшими вкусняшками с офицерской кухни, чтобы я всегда был полон сил, а часовые и рядовой состав шарахались теперь и от меня, когда я шел по лагерю по своим делам.
Нельзя было сказать, что все стало совсем хорошо, но даже атаки республиканцев и грязные шуточки еще двух ремесленников, звучавшие за моей спиной, не могли поколебать моего решения, что все было сделано верно. Таким извращенным способом, о котором я никогда и никому не расскажу, я вернул свою жизнь и жизнь лагеря в привычное русло. Я читал, учился, практиковался в ремесле; два дармоеда убирали трупы; Анна была довольна, а все остальные счастливы, что она не обращала на них внимания.
Вот так незаметно и пролетели эти самые безумные месяцы в моей жизни. Когда я привык жить так, как жил, одним прекрасным утром все закончилось. Сэру Немальду принесли пакет, в котором лежал кошелек с деньгами и письмо о необходимости вернуть меня в колледж.
Судя по лицам всех, кого я встречал, в лагере наступил траур по моему отъезду. Телохранители перешептывались и тревожно посматривали на Анну, которая была, наверное, единственным человеком, который не знал о моем отъезде. Даже сэр Немальд на мой вопрос, сказал ли он ей об этом, поджал губы и, сославшись на занятость, убежал к себе.
Время летело, и вечером перед отъездом я все-таки решил устроить прощальный ужин, поскольку понял, что никто, кроме меня, не сможет сказать Анне эту новость – все просто боялись ее реакции. Поэтому моя просьба хорошо накрыть стол исполнилась мгновенно, я даже решил позвать лейтенантов, имена которых за эти два месяца так и не удосужился узнать. После того как их чуть не прибила Анна, они больше со мной не заговаривали, лишь шептались и хихикали при моем появлении, а мне было противно общаться с такими мерзкими людьми.
Когда были сказаны три тоста – за здоровье императора, императрицы и ремесла в целом, – я, прокашлявшись, обратился к Анне, которая сидела у меня на коленях:
– Гм-м, мисс Анна, у меня для вас новость.
– Да, дорогой? – Она повернулась ко мне и удивленно посмотрела.
– Тут такая ситуация… – Моя смелость тут же улетучилась, и я залепетал: – Не то чтобы я сам этого хотел, но пришел приказ, и мне нужно вернуться в колледж и продолжить обучение. Я с удовольствием бы остался, но приказ… вы сами понимаете.
– Хорошо, – неожиданно беззаботно сказала она, – когда ты вернешься?
– Эм, Анна, – видя, что у меня нет слов, в разговор осторожно вступил майор, – ты же знаешь, что Рэджинальд еще несовершеннолетний и обязан закончить обучение?
– Да? – искренне удивилась она. – Он еще учится? Сколько его не будет?
– Ну минимум год, Анна, – тихо сказал он.
Тело дернулось у меня в руках, и я испуганно сжал руки, когда увидел опасно сузившиеся глаза.
– Но ты можешь приезжать к нему, когда соскучишься! – выдал сэр Немальд, чем вызвал у меня ступор.
Я представил себе Анну, такую, какой она была, в обычном обществе или, упаси боже, в колледже. Да она там все с ног на голову перевернет и камня на камне не оставит!
– Эм, сэр Немальд, – осторожно проговорил я, – вы же понимаете, что это будет сложно.
– Нет, все решено! – Она спрыгнула с моих колен и забралась к майору, целуя его. – Мой дорогой такой умный. Как только я соскучусь по Рэджу – сразу приеду к нему!
«О нет!!!»
– Ну вот и договорились, – облегченно вздохнул майор, видя ее реакцию, и погрозил мне кулаком, когда я пытался открыть рот и высказать свое мнение. – Проводишь завтра его?
– Я и сегодня его провожу… – Она хитро посмотрела на меня и отпила вина. – Ты ведь не будешь мне изменять там с другими?
– Нет, конечно, как ты могла об этом подумать!!! – было единственным правильным ответом на этот вопрос.
Никогда не думал, что можно стать таким популярным, поскольку провожать меня вышли многие, но все были спокойны, так как я рассказал утром своим телохранителям, что Анна спокойно все восприняла и ближайшее время будет вменяемой. Они выдохнули и пошли рассказывать об этом остальным, так что провожающие выглядели более спокойными, чем за день до этого.
Когда прилетел дирижабль, я попрощался с Анной, которая, крепко поцеловав меня, вложила мне в руку небольшую коробку и таинственно сказала:
– Подарок. Откроешь, когда взлетишь!
Отправившись по своим делам, она оставила меня с телохранителями и сэром Немальдом. Он протянул мне кошелек и черную тетрадь.
