У дома был беспорядок, валялись вещи и предметы из дома, видимо, чужаки занимались грабежом. Банька, что стояла отдельно у ручья, ещё дымилась сгоревшим срубом, именно этот дым и привлёк внимание Генки.
С другой стороны ручья, через который были переброшены два бревна-мостка, в загоне, кроме двух моих коней, находилось ещё два десятка лошадей. Подсчитав, я определил, что чужаков было семнадцать, если, конечно, у них не было заводных. Все пришлые были одеты в форму. Тёмно-синий цвет выдавал в них солдат северян, однако бросалось в глаза то, что все они имели красные сапоги. Наверное, это что-то значило. Это всё, что я смог рассмотреть. Всего по двору бродило пять-шесть солдат, но в доме точно кто-то был. В окнах было заметно движение, да и заходили и выходили оттуда постоянно.
– Ну, сук-ки, – прошипел я. – Молитесь, чтобы мои жёны были целы и невредимы.
Спустившись обратно, чтобы холм закрывал усадьбу от меня, я проверил всё оружие, винтовку и оба «кольта», после чего, пригибаясь, рванул в обход. Эту местность, в отличие от чужаков, я знал как свои пять пальцев, так что подобраться к постройкам смог незамеченным.
По огороду между грядками капусты я прополз достаточно быстро и укрылся за силосной ямой. Успел вовремя, один из солдат появился на территории огорода и, срубив два вилка, отправился обратно. Когда он ушёл, я переместился в конюшню, обнаружив на сеновале пятерых спокойно спящих солдат.
Резать их сразу я не стал, ситуация могла в корне измениться. Поэтому я сменил место наблюдения, спустившись вниз и зайдя в одно из стойл. Тут был оконный проём, что выходил на двор. Поэтому приподнявшись на цыпочках, я выглянул наружу. Сразу стало понятно, что за дымок шёл из-за одного из сараев. Там двое солдат на вертеле целиком жарили нашего бычка.
«Эх, Мишка-Мишка», – подумал я, погоревав о своём тёзке.
Тут моё внимание привлекло цветное пятно. Сиреневое. Такой цвет был у занавесок на кухне и у одного из платьев Агнессы. Достав трубу, я не мог чётко разглядеть, что там, и посмотрел в окуляр. Быстро оторвавшись от трубы, я укусил кулак и заскулил от внутренней боли. Это единственный звук, который я издал, когда увидел изнасилованную и убитую жену.
Присев на корточки, я обхватил голову руками и стал покачиваться из стороны в сторону, весь уйдя в ту внутреннюю боль, когда осознал, что стал вдовцом. В то, что остальные жёны живы, я уже не верил.
В себя меня вернула, как ни странно, не боль от подзорной трубы, которую я даже помял, прижимая к своей голове, а воспоминание о серьёзных голубых глазах Анны, которая провожала меня взглядом, пока я выходил из пещеры.
– Урою, – тихо пообещал я себе. В моём голосе было столько ненависти, что я сам вздрогнул.
Первым делом я встал и провёл рукой по лбу, на ладони осталась кровь. Это подзорная труба так впилась, когда я был вне себя. С трудом сложив её, я убрал трубу в сумку и, проверив пояс и оружие, дозарядил его. Потом достал нож и выскользнул из стойла.
По лестнице, стараясь не скрипеть, я поднялся наверх и подошёл к спавшим солдатам. Те расстелили на сене одеяла и давали храпака. Они ничего не боялись, часового тут не было, поэтому работа была не особо сложная. Одной рукой я зажимал рот, другой наносил удар прямо в сердце.
Когда я убивал четвёртого, тот заскрёб ногами по одеялу, отчего внезапно проснулся пятый, что лежал чуть в стороне. На рукавах его синей куртки, брошенной рядом, были видны нашивки сержанта.
Это были опытные бойцы, что было видно, так как он мгновенно разобрался в ситуации, но сделать ничего не успел, только закрыться рукой. Ещё когда он зашевелился, я бросил четвёртого солдата, оставив в его ране нож, и прыгнул к сержанту, двумя ударами кулака вырубив его.
Добавив ещё раз, я перевернул его на живот, связал руки за спиной, не забыв ноги, и вставил кляп. Мне нужен был язык, чтобы понять, что тут происходило.
– Итьен, Гордон захрипел, кажется, отходит! – в этот момент услышал я крик от дома. И до этого я слышал негромкие голоса солдат и их смех, но сейчас кого-то окликали от дома.
– Иду, – был ответ.
Выглянув в щель в стене конюшни, я осмотрел окликнувшего здоровяка с нашивкой капрала на закатанном до локтя рукаве, который вытирал окровавленной тряпкой руки, и солдата, что спешил к дому от костра. Отсюда же я рассмотрел ещё одно действие. За домом, до этого скрытый от меня, один солдат копал моей лопатой могилу, а рядом на одеяле лежало два тела в такой же форме. Это значит, мои жёны смогли продать свою жизнь подороже.
Вернувшись к сержанту, я задумался на миг и стал приводить его в сознание. Это было трудно, вырубил я его серьёзно. Когда тот пришёл в себя и осознал, что происходит, я стал ломать ему пальцы, все на обеих руках переломал. За время экзекуции он в кровь стер кожу на затылке и мычанием чуть не привлёк к нам внимание остальных чужаков.
– Сейчас я выну кляп, и ты расскажешь мне, кто вы такие и что тут делаете, – тихо сказал я, добавив: – Попробуешь кричать, умрёшь очень мучительно, ты знаешь, как я умею вести допрос. Расскажешь всё без утайки и не будешь пытаться поднять тревогу, уйдёшь без мучений. Согласен?
Тот кивнул, поэтому я потянулся и вытащил кляп, готовый сразу же заткнуть ему рот, если тот попытается позвать своих дружков. Он не пытался, я сломил его, ломая пальцы, чего и добивался. Негромко, изредка хрипло кашляя, он рассказал мне вот какую историю, от которой я белел от бешенства всё больше и больше.
Ольсен Ван Гор отправился на войну добровольцем, взяв с собой часть своих людей. Как он воевал не суть, но звание капитана, несколько наград и должность командира разведки полка что-то да значили. Ну да ладно, рассказ о другом. Когда он возвращался со своими людьми и теми, кто решил к нему присоединиться, то по пути заглянул на огонёк к одному парню, который имел золото. То есть ко мне. Пришла эта мысль ему не сразу, а когда нашёл золотую монету у индейцев.
Племя Большого Быка, наших соседей, у которых мы купили эту долину, владело неплохими землями, и Ольсен, который был прагматиком, решил походя устранить эту проблему и спокойно купить земли уничтоженного племени. Внезапный налёт удался, уйти со стоянки, где стояло два десятка вигвамов, удалось немногим. С шеи убитого Большого Быка было снято ожерелье, и среди разных предметов национального значения была найдена золотая монетка. Мой подарок. Осмотрев монетку, Ольсен сразу вспомнил обо мне. Но главное он знал, где находится моя долина, так как перед войной подумывал навестить меня, но не успел – завербовался в армию.
Тридцать шесть профессиональных солдат по местным меркам были силой, и силой серьёзной. Они смогли незамеченными проникнуть в долину, но, когда охватывали усадьбу, один из солдат наткнулся на Агнессу, выходившую в огород с ведром, та успела своим криком поднять тревогу, поэтому остальные мои жёны среагировали правильно. Подхватив «винчестеры» с боеприпасами, они заняли позиции у окон. Перестрелка длилась недолго, мои девочки ничего не могли противопоставить профессиональным стрелкам с дальнобойными армейскими винтовками, но всё-таки серьёзно ранили двоих. Однако этот успех был за счёт отличных позиций на втором этаже.
