Степан пропустил последнюю фразу мимо ушей, поскольку счел ее бессмыслицей, отголоском бреда.
Один из большеголовых силуэтов наклонился ниже, и Степан увидел пожилого усатого солдата в каске с красной звездой. Солдат держал «калаш» за цевье, уперев приклад в сиденье скамьи. По его чуть небрежной, но уверенной манере было видно, что он не первый год не выпускает оружия из рук.
– Где Люда? Где наши? – спросил, силясь приподняться, Степан. Он понял, что шмаленной свиньей воняет от него.
– Я здесь, Степа, – послышался тихий голос биологички. Степан, как ни старался, разглядеть ее не мог. Обзоры заслоняли силуэты солдат.
– Как остальные?
Ему на плечо опустилась тяжелая морщинистая ладонь. Слишком слабый, чтобы сопротивляться, Степан снова откинулся на спину.
– Потом поворкуете, – сказали ему. – Лежи, пока лежится.
– С «поляками» он будет ворковать, – добавил кто-то малопонятно, но с оттенком угрозы.
Степан решительно не понимал, кто такие «поляки» и почему он должен их опасаться. К народу братской Польши он всегда питал уважение.
– «Блюдце» потеряно… – проговорил кто-то сокрушенным голосом. – Экипаж потерян…
– Цыть! – бросили с другой стороны. – Нечего тут нюни разводить!
Повисло молчание. Степан смотрел в качающийся потолок и шумно сглатывал, его мутило.
– Спасибо, что вытащил, – сказала Людмила. – Спасибо, что вернулся за мной.
Казалось, что говорит она из последних сил, таким изнуренным и бесцветным был ее голос.
Степан повернулся к пожилому солдату.
– Дядь, а что это вообще? – Он вяло взмахнул рукой, обводя кабину.
– В «жестянке» мы, – ответил солдат. – Скоро будем дома.
В голове тут же всплыло заученное и закрепленное кровью правило, которое гласило, что, если хочешь выжить, нужно держаться от машин подальше. Судя по всему, они ехали в десантном отделении БТРа, тогда как всем было известно, что для «блюдца» нет более удобной цели, чем танк или БТР.
– Как же пришлые? – удивился он. – Как же «блюдца»?
Послышались смешки.
– Пусть попробуют сунуться, – сказал кто-то. – Им же дороже обойдется.
– Здесь наше ПВО работает, все небо прикрыто, – добавили с другой стороны.
– Как прилетят на «блюдцах» – так пешком и ушлепают, – а в этом голосе слышалась бравада.
– Тогда ладно, – отозвался Степан, хотя от него никто не ждал ответа.
Он закрыл глаза и попытался чуть-чуть прийти в себя. Темнота под смеженными веками была беспокойной, раскачивающейся. В ушах шумело, руки и ноги слушались, но были ватными. И еще эта дурацкая тошнота…
Внезапно ход БТРа стал ровнее, и солдаты одновременно выдохнули. Десантный отсек огласило воодушевленное «о-о-о!». Значит, пока все шло путем. От этой уверенности Степке полегчало, он снова открыл глаза и увидел, что в крыше над его головой уже распахнут люк.
Солдаты выбирались четко и слаженно. Шуршали бушлаты, бряцало железо, слышались колкие подначки и сальные шуточки. Реплики были сдержанными, и это словесное пикирование было скорее ритуалом, чем желанием кого-то насмешить и уж тем более – задеть. Бойцы вернулись с операции целыми и невредимыми – в тот момент это было самым главным.
Вот возле люка оказалась Людмила, ее лицо было темно от копоти, растрепанные волосы приклеились к щекам. Степан улыбнулся, чтоб немного ее приободрить, однако попытка провалилась. Людмила, не сказав ни слова, позволила солдатам помочь ей выбраться из отсека. Далее дошла очередь и до Степана. К нему протянулись сразу несколько рук.
– Я сам, ребята, – сказал он, – я же не девчонка.
Но, оказавшись в вертикальном положении, он обругал себя за самоуверенность. Голова кружилась, как пропеллер, снова вернулась тошнота. Но мужики, к счастью, далеко не ушли. Его подхватили за руки, вытащили на броню, а потом спустили на землю. Весь процесс для Степана прошел как в тумане. Невольно вспомнилось, как он в раннем-раннем детстве лазил на крышу с дедом: заберется старику на спину, обнимет его за шею, зажмурится, пока тот поднимется по перекладинам деревянной лестницы, и обратно – тем же макаром.
Оказавшись на земле, он сразу сел и привалился спиной к грязному колесу БТРа.
Скудные предрассветные лучи освещали изрытую траками и колесами тяжелой техники площадку. Пласты жирного чернозема бугрились, словно извилины. Солдаты привычно перепрыгивали из колеи в колею, с кочки на кочку. Склон опускался к реке, противоположного берега которой было не разглядеть за туманом, стелящимся над медленной, похожей на ртуть водой. Дон? А может – Волга?
Прямо напротив Степки стоял еще один бронированный транспортер – почти такой же, но без крыши. Группа солдат с осторожностью подняла над его бортом раненого. Степан ожидал увидеть Кузнеца, но на руках у бойцов оказался Икар: из его груди торчал кусок железа. Степан вздохнул и прижал к пульсирующим вискам ладони. Санитары развернули носилки, уложили Икара и быстро, но осторожно понесли по рытвинам в сторону прикрытых камуфляжными сетями бревенчатых строений.
Послышался стук копыт, ржание и окрики всадников. Степан повернул голову и увидел спускающийся с кургана конный отряд. Каждый наездник был в пыльнике с опущенным капюшоном. Степан едва не сказал: «Чур меня!» Однако в следующую секунду он унял страх, ведь перед ним были не призраки из его кошмарных видений, а самые настоящие люди. Скорее всего – конная разведка, без которой – как без глаз среди степных просторов. И скорее всего именно эти люди первыми прибыли на место крушения «блюдца».
Солдаты снова сгрудились у борта БТРа без крыши, на этот раз они подняли на руки и переложили на носилки Кузнеца. Значит, и этот доехал…
– Лишь бы поправились, – сказал Степан подошедшей Людмиле.
– Ты вытащил меня, – проговорила она. – Ты прикрыл меня собой, когда «блюдце» взорвалось.
– Да, – измученно улыбнулся Степан. – Так, наверное, и было.
– Я не забуду. – Людмила сурово кивнула, будто речь шла о затаенной обиде, а не о благодарности.
– Хорошо, – в тон ей отозвался Степка.
Людмила развела руками в трогательной растерянности.
– Мои образцы… – произнесла она дрожащим голосом. – Мои записи… Мои друзья…
Все пропало. Все результаты ее работы, все, ради чего она рисковала жизнью в смертельно опасной экспедиции. И оба товарища – при смерти, неизвестно – выкарабкаются ли. «Блюдце» потеряно, экипаж погиб. Из плюсов – спасенный в степях деревенщина. Впрочем, деревенщина в долгу не остался – вытащил на горбу из горящего «блюдца». Но этого оказалось мало, чтобы затмить потери. Степка повесил нос, он чувствовал боль и растерянность Людмилы, как свои собственные.
– Старший лейтенант Назарова?
