Это был самый легкий и верный вариант получить Звезду Героя посмертно. Степан мысленно ставил себя на место отца и пытался вообразить, что бы чувствовал он сам, отправляя на такое задание своего сына. Черт его знает… Безусловно, паршиво было бы на душе, учитывая, что они только-только «воскресли» друг для друга. Но не стоило слишком все драматизировать. Не в бирюльки играют, война есть война.
Был еще и второй вариант. При очень большом везении и еще большем старании этот план подразумевал возможность вернуться живыми. Для этого нужно будет выгрузить боеголовку и просто включить таймер. Ну, как сказать – просто… Просто – да не очень. Приземлить «блюдце» вблизи цели, желательно – на возвышенности, разгрузиться, включить автоматику и постараться убраться из зоны поражения. На все – считаные минуты. Само собой, если им на хвост сядут вражеские перехватчики, то приземлиться возможности не будет. Если же наземные силы пришлых успеют добраться до боеголовки и обезвредить ее – элементарно повредив, – то миссия полетит коту под хвост, что тоже допустить никак нельзя…
Но пока все надеялись на лучшее.
– Зачем они пришли? – спросил Зураб, глядя в пустоту. Выловленное в реке «блюдце» лазутчиков летело почти бесшумно, и сидящие вокруг контейнера бойцы могли, если бы им захотелось, переговариваться шепотом.
– Ты чего? – буркнул капитан, не отрывая взгляда от экрана.
– Ну, пришлые… Мы ведь не нападали на них, – проговорил солдат. – «Мечта» взорвалась на нашей Луне, а не на их планете.
– Не занимайся ерундой, Гириян, – ответил капитан. – Пришли – и пришли. Наша задача – выставить их вон. Да так, чтоб больше и носу к нам не совали.
– Мы ловим их шпионов – людей или «бэка», но те всего лишь «шестерки», которые знают только свой участок работы, – продолжал Зураб. – Должна же быть у пришлых какая-то цель.
– Уничтожение всех людей, – подсказал со своей стороны Саша.
– Не. – Зураб отмахнулся. – Можно подумать, конечно, что пришлые – какие-то фашисты космические и они очищают планеты от неполноценных, по их мнению, аборигенов. Но это, наверное, неверно. Так мы просто обвиняем их, нелюдей, в своих человеческих грехах. – Зураб подождал, спорить с ним никто не собирался, да и поддерживать разговор не особенно хотелось. – Может, это научный эксперимент… Может, наказание за то, что мы когда-то совершили или же совершим в будущем… Может, попытка повернуть развитие человечества в другую сторону… Может, они нас укрощают, словно мы тигры, чтоб потом заставить носить в зубах тапочки…
– Может, Гириян, – ответил капитан, не поднимая глаз.
– Зураба, видно, «говорун» разобрал. – Саша негромко рассмеялся.
– А кто-нибудь пытался вести переговоры с пришлыми? – спросил из своего темного угла Степан.
– Они не ведут переговоров, – ответил Саша. – Такое впечатление, что им вообще неведомо это понятие. С другой стороны, они очень многое о нас знают, поэтому сомнительно, как по мне, что они не знают о роли парламентариев.
– Да что они могли бы нам сказать? – все так же глядя в экран, отозвался капитан. – Земляне, извините, но мы вас искореним? Мужики, эти паскуды летели через космос с другой звезды не для того, чтоб вести с кем-то переговоры! Если они поставили перед собой задачу уничтожить нас, то никакие дары аборигенов не заставят их передумать.
– Вот, значит, как ты считаешь, командир, – протянул печально Зураб. – А ты что думаешь, новенький? Говорят, ты уже имел дело с пришлыми.
– Что я думаю… – Степан замолчал, собираясь с мыслями. В тот момент он больше беспокоился, чтобы не закашляться. Подушечкой большого пальца он потирал мизинец, ставший вдруг сухим и негнущимся, как стебель прошлогоднего бурьяна. – Зуб я на них имею, товарищи, – сказал он наконец. – И батя мой имеет зуб. Давайте просто сделаем, что должны сделать, очень уж хочется, чтоб они умылись своей кровью.
– Что-то ты слишком спокоен для салаги, – заметил Зураб. – Не боишься, что придется подрываться?
– Нет. – Степан слабо улыбнулся. – Я всегда мечтал послужить Отечеству. Я думал, его больше нет у меня. А оказалось, что есть. И оно стоит того.
– Свистишь. Ни барышню больше свою не увидишь, ни товарища полковника. Разве не страшно?
– Зураб, ну что ты прицепился как банный лист? – встрял Саша. – Или обидно, что ты боишься, а кто-то – нет?
– Да, я боюсь, – признал Зураб. – Но мне обидно не от этого. Обидно, что я стану прахом, не получив ответы, – сказав это, он замолчал, снова уставившись в пустоту.
Саша похмыкал, потом проговорил с сомнением:
– А в таких случаях редко когда на каждый вопрос находится ответ. Ты не беспокойся: пройдет время, и историки разберутся. Главное, чтоб это были историки людей.
«Блюдце» начало поворот. Степан услышал, как заскрипели ремни, перетягивающие ему грудь. Экран в руках капитана засветился синим, на лицо Слюсаря лег блик.
– Проходим рядом с укрепрайоном врага, – сказал капитан. – Выглядит как огромная светящаяся снежинка. Интересно, что у них здесь… Ожидаемое время до цели – одиннадцать минут. Перехватчиков пока нет.
Саша похлопал ладонью по переборке за спиной.
– Это же шпионская лохань, ребята. Авось проскочим через ПВО.
– Ну… не будем загадывать. – Капитан повертел экран, потом поднял взгляд. – Я тоже, например, боюсь. Хочу вернуться и поучаствовать в освобождении Ростова. А ежели бог даст, то и других городов. Слышал, Стариков?
– И я хочу еще повоевать, – ответил Степан, а потом прикоснулся языком к ране в уголке рта. Язва образовалась несколько секунд назад: пересохшая кожа лопнула, выступила соленая лимфа. Кашлять захотелось так, что Степка не смог утерпеть: плотно прижал ко рту рукав пыльника и заперхал. Бойцы невольно посмотрели в его сторону, наверное, решили, будто это захрипело в двигателях «блюдца». От кашля лопнул и второй уголок рта. Степка опустил руку и зашмыгал носом, стараясь не встречаться с ребятами взглядом.
– Десять минут. – Слюсарь снова уставился в экран. – Вокруг ни огонька. Темно, и дождь пошел.
– Это нам только на руку, – сказал Саша, все еще беспокойно поглядывая на Степку.
– Соберитесь, мужики! – проворчал капитан. – Перехватчиков пока нет. Приготовьтесь к выгрузке «посылки».
– Все перехватчики, наверное, стянуты к Ростову, – предположил Саша.
– Девять минут. Автоматика подорвет боеголовку через девяносто секунд после включения. Можно еще обнулить таймер, это приведет к мгновенному взрыву.
Зураб затопал по полу, точно хотел проверить, не затекли ли ноги. Саша усиленно тер усы, придавая им все более взъерошенный вид.
Степан почувствовал, что ему тяжело дышать. Это вообще никуда не годилось. Он закрыл глаза, вспомнил те образы, которые до сих пор придавали ему сил: весенний солнечный день, цветущая сирень, дребезг велосипедного звонка, праздничные колонны, отец в парадном кителе, мать в легком платье… Но попытка не удалась. Образы были отравлены бурно развивающейся болезнью и глухим отчаянием. По улицам Каменки и Трудового шли толпы измененных уродов, вместо флагов они несли нанизанные на копья головы казаков Старого Режима. Отец из красавца офицера превратился в старика с изувеченным лицом и пластмассовой рукой. За спиной матери открывалась дверь, и ее похищали во тьму тонкорукие и тонконогие существа с вытянутыми головами. И даже велосипедный звонок звучал как сигнал тревоги. А вместо солнца в небесах над двускатной крышей дома сияло пламя воздушного ядерного взрыва.
