Бронсон внимательно слушал. Он хотел было вставить несколько слов о «знающих военное дело офицерах», но передумал.
– То, что Америка разгромила нас в 2003 году, еще ни о чем не говорит. С вашим военным и промышленным потенциалом это было нетрудно.
Абу-Салим говорил тихо и задумчиво.
– Вы уничтожили государство, но армия осталась. Конечно, не в том виде, как вы себе ее представляете. Но ее костяк, кадровые офицеры, сохранился. Кстати, большинство из них получили военное образование еще в СССР. Вы тут уже шестьдесят два дня, полковник. Вы вполне присмотрелись к нам, познакомились поближе и уже составили свое мнение. Да, мы нетерпеливы, горячи и чересчур эмоциональны. Но русские учителя знали свое дело и на своих примерах сумели научить нас выдержке и терпению. Взять хотя бы Сталинградскую битву. Вы как военный человек, конечно же, знакомы с основными этапами этой операции?
– Э… ну… в общем-то не совсем, – решил признаться Бронсон. Это стоило ему усилий, но он подумал, что если генерал пойдет по деталям, то получится еще хуже. Вопрос лучше закрыть сразу.
– Я так и думал, – Абу-Салим сдержал усмешку. – Так вот, основные факторы победы в Сталинградской битве – это грамотно составленный план обороны, накопление сил, определение слабых участков на линии противника, а затем сокрушительный удар по ним. Просто? Да, просто на бумаге. В жизни это сделать очень сложно, особенно если вы ошибетесь хотя бы в одном пункте.
– Я как-то сталкивался с русскими, – нехотя сказал Бронсон, глядя в сторону, – С их спецназом. Дело было в Индии. Не хочется вспоминать об этом, но они хорошенько надрали мне задницу.
– Вас выгнали на пенсию? И поэтому вы пошли в наемники?
Полковник поморщился.
– Извините, Сид. Меня это не касается, – спокойно произнес генерал. – Давайте вернемся к теме нашего разговора. Мы начали с малого. Создали небольшой, но очень крепкий, спаянный боевой отряд и принялись за дело. Сначала взяли под свой контроль одну деревню, потом две. В разрушенной и ослабленной войной стране это было не трудно. Через год, убрав конкурентов, мы уже контролировали целую провинцию. Еще через год нас заметили как реальную боевую силу и предложили нам помощь.
– А кто заметил?
– Это неважно, – отмахнулся генерал. – Да хотя бы ваше правительство. Игроков на Ближнем Востоке всегда хватало. Вы нам и помогли на первоначальном этапе. Странная штука жизнь, верно, полковник? То вы воевали с нами, то вдруг решили помочь… политика… так вот, мы расширили свою деятельность, и вдруг выяснилась одна неприятная деталь. У нас стало не хватать людей. Простых пешек, обыкновенного, наспех обученного пушечного мяса. Некому было стрелять из автомата. Их необходимо было привлечь. Как? Деньгами? Но мы тогда не располагали большими суммами. Пришлось пошевелить мозгами. И мы придумали эту идею – Халифат! А? Как вам? Мечта фанатиков… но мы заранее примирились с этим. Дали им эти игрушки. Пусть играются в справедливое государство, пусть расстреливают несогласных, пусть балуются наркотиками, пусть возрождают давно отжившие, дикие и совершенно несопоставимые с нынешней реальной жизнью обычаи. Нам наплевать. Да пусть делают что хотят, лишь бы они служили нашей цели!
– А какова ваша цель? – поинтересовался американец. – Мне можно узнать?
– Дайте нам кусок пирога, – Абу-Салим вплотную приблизил свое лицо к лицу Бронсона. – Поделитесь добычей, черт возьми! Делитесь всем! Властью и деньгами! Признайте наше право на существование!
– Круто вы завернули, генерал, – осторожно сказал Бронсон. – Вы уверены, что справитесь?
Араб нервно потер руки, вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Пока справляемся, – прежним, бесстрастным тоном сказал он. – Пока нам никто не мешает.
В разговоре наступила пауза. Бронсон допивал кофе, а генерал молча смотрел в окно.
– Ну, хорошо, – наконец медленно проговорил араб. – Чтобы уже окончательно снять вопрос о безопасности ваших солдат… эти показательные расстрелы преследуют одну цель – посеять ужас и страх во всем мире. Именно поэтому мы записываем их на видео. Это дает значительный эффект. Сотни тысяч людей бросают свои жилища и бегут в Европу. Этот поток не поддается контролю. Его невозможно обуздать или пресечь. Таким образом, это еще один, и немаловажный, фактор влияния на европейцев. Скоро они будут платить нам деньги за то, чтобы мы, именно мы… ведь никто другой этого не сможет сделать… остановили бесконечную реку беженцев. И тогда речь пойдет об очень больших деньгах. Толстые немецкие бюргеры, французские рантье и английские домохозяйки дорого ценят свое спокойствие. А вы и ваши люди здесь совершенно ни при чем. Вы из другой категории и не служите расходным военным материалом. Так что не переживайте. Вы на работе. А хороших рабочих я берегу.
Бронсон покивал головой и поставил чашку на стол.
– Я пойду, пожалуй, – сказал он, с трудом поднимаясь с низенького стула. – Устал и хочу спать. Не обижайтесь, генерал.
– Я попрошу вас завтра присутствовать на встрече с Гиваргисом. Этот ассириец умен и недоверчив. Ваш рассказ о поисках и результатах будет как раз кстати. И о русских ни слова. Пока это только наши предположения.
Бронсон козырнул и вышел.
День третий
Поздним утром, когда начиналось самое пекло, перед узорчатыми высокими воротами резиденции генерала остановился и коротко просигналил запыленный белый джип. Охранник, скучавший в сторожевой будке, лениво поднял голову. Кого еще там принесло? Хафиз, адъютант генерала, не сообщал ни о каких гостях. Охранник Мурат неторопливо поднялся, подхватил автомат и вышел к воротам. Он внимательно присмотрелся к пассажирам джипа. За рулем сидел азиатский истукан, даже не повернувший головы в его сторону, рядом с ним какой-то безбородый европеец и на заднем сиденье еще двое таких же. Опять кяфиры, вздохнул Мурат. Он немного подождал, но азиат и не думал предъявлять хоть какой-то документ. Мурат нахмурился. На азиата это не произвело никакого впечатления. Он смотрел прямо перед собой. Охранник растерянно потоптался.
Потом он увидел, как пассажир на правом сиденье манит его к себе пальцем. Мурат поморщился. О Аллах, до чего мы докатились, подумал он, если этот неверный позволяет себе так вести себя с ним? Но он сдержал раздражение. Раз этот выскочка так уверен в себе, значит, на то имеются важные причины. Мурат вздохнул, обошел машину и приблизился к дверце.
Плотный европеец с холодными глазами, в пыльном камуфляже, в неумело накинутой на голову арафатке, осмотрел его с головы до ног. Мурат невольно выпрямился, сразу же забыв о своем раздражении. Иблис его знает, кто он такой… может, какая-то важная шишка… вот ранней весной приезжали такие же белые. Так сам Абу-Салим просидел в будке целый час, ожидая гостей, чтобы встретить их лично, а Мурат этот час проторчал на солнце, меряя шагами неширокую площадку перед воротами. Но тогда хоть охрану предупредили. А сейчас нет. Но мало ли кто может приехать без предупреждения к генералу на войне?
